Кушоя

Растворяясь в густой тишине и покое,
Вдыхая туманы глубоко и свободно,
Кочуя медленно с родовыми оленями,
К керексурам в дни равноденствий,
По границам горных вершин и неба,
Вечно встречаясь с бесконечностью,
И красотой до гениальности прозрачной,
Как кочевые сны и светлые надежды.

"Кушоя. Тофалария".(Торгоева Полина, род Тырк-Хаш). Тофалары. Портрет. Живопись. Холст. Масло. 80-80 см.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Грезы тундры

      С годами постаревший таежник Чогду решил пожить оседло. Всю жизнь он занимался таежным кочевым оленеводством и охотой, а в старости остановился пожить в широкой долине. Летом его олень не может выносить жару, паутов, мошку, и с ним каждый год таежник кочевал в высокогорную тундру Белогорья, к вечным снегам Саянских гольцов. К зиме таежник снова спускался в тайгу для пушного промысла. Это была вечная кочевая жизнь по бесконечному кругу троп. С годами такой режим жизни, который устанавливал олень, стал для таежника трудным.

      В бродячей жизни у таежника было много оленей, но пожив несколько лет оседлой жизнью, остался у старого таежника один последний олень. Он был белого цвета, высокий и выносливый. В долине олень щипал молодую травку у болота и стал упитанный, блестящий и развесистый. Каждое утро таежник угощал его солью и поглаживал. Олень нежился, млел и мычал. Всматриваясь в глаза оленя, старому таежнику иногда казалось, что у оленя есть высшие переживания, воображение и привычка видеть сны. Не смотреть, а именно видеть, замечать, запоминать, играть с ними. Наступало еще одно оседлое лето, нежнее стал запах у цветов, голоса птиц зазвучали красивее, луга превратились в море ярких цветов, заново можно было влюбиться. А оленю грезилась перекочевка из теплых радостных долин на однообразные вершины Саян к вечным снегам на высокогорную тундру. Приходили прекрасные, чарующие грёзы, вспоминал тропы, ведущие к счастью. Те самые волшебные места, где исполняются не только все желания, а даже и все мечты. В воображении возникало переживание единства и ощущение полнейшего слияния со всем миром гор и неба.

      Олень ощущал, что он находится за гранью времени и пространства, за гранью жизни, и мог наблюдать за самим собой таежник в тундре со стороны неба. Тундру он ощущал, как нечто знакомое и притом неведомое. Его мечты, не были направлены на их выполнение. Олень грезил о счастье, радостном, заманчивом, фантазии соединялись с потребностями и желаниями. Олень представил, что вошел в тундру, стал на мох и предался размышлению. Мысли его незаметно несли к небесам и звездам. Олень думал о благополучии кочевой жизни, о том, как бы хорошо было жить на гольце, на берегу реки Утхум, и кочевать вдоль снега, что можно оттуда видеть все Белогорье. С собой олень бы взял мечты из далёких снов, его сердце замирало, почти не билось, вдруг счастье снова ему улыбнётся. Когда на гольце он встретит оленицу, и она скажет, что мечтала, чтобы к ней подошел он и нарисовал ей сны белых облаков, и скажет, что хочет узнать, что такое нежность. Олень не мог понять. Что думает таежник о горах? Когда они будут кочевать? Скоро горы они увидят? А быть может, и не увидят совсем. Таежник без оленя смотреть может, но гор не увидит. Тоска, грусть по тундре, вошли в сердце. Поник олень. Он решил, что сожаление единственный способ, которым он может привлечь внимание таежника. Конечно, он не сказал об этом. Олени вообще ведь не говорят. Олень, только боялся и сильно прижался к таежнику, как будто ему сделали больно. Он некогда не бодался, не лягался и не кусался, всегда был робким и нежным. Он в отчаяние. С мечтою о вольной таежной жизни, ощущением свободы птицы, трудно расстаться. Разочарованный оседлой жизнью олень, не нашедший достойного места в долине, он все чаще стал предаваться грезам. Олень стоял, смотрел неподвижно на горы и небо, не отрываясь; мысль его переходила в созерцание; он ни о чём не думал, но какая-то тоска волновала его и мучила мечта, создавая в воображении картины.

      Без хорошего оленя, и таежник всегда слабел. В тайге без оленя ему делать было нечего. Олень перевозил все имущество таежник, его самого. В Белогорье жил натуральным хозяйством, в тайге было много мяса, а олени кормили таежника и молоком и маслом и жиром. В вечных передвижениях и перемене мест в поисках ягеля для оленя; таежник не брал ничего лишнего, ничего тяжелого. Кочуя, где растет ягель по мшистым склонам, окруженными высокими скалами. От чума к чуму на новое стойбище, останавливался на открытых солнцу сухих открытых террасах. Вспоминал кочевки с зимних пастбищ, и удобные, для отёла места и рождение оленят, беззащитных, нежных, пугливых созданий. Питался не только ягелем, но и молодой травой и карликовой берёзкой и ивой, жимолостью, грибами, мхом с деревьев. Кочевал вольно, на стойбище появлялся, чтобы насытиться солью. Олень одевал таежник в свои шкуры, давал ему сухожилия, чтобы сделать из них нитки и сшить амулеты. Оленью шкуру подстилал таежнику на землю, и спал на ней. Промысел проводил верхом на олене и даже по соболиному следу и к берлоге медведя подъезжал, не слезая с него. Никто лучше таежника с оленем не мог освоить Тофаларскую тайгу.

      Олень загрустил, выглядел несколько утомленный и сбитый с толку и его огромные глаза потускнели. В них перестали отражаться горы и небо. Таежник пришел в изумление, наблюдая мистические переживания оленя. В замешательстве и огорчении он не знал, что делать и как помочь другу. Почувствовал привязанность, жалость, стыд и раскаяние и просил прощение за то, что был иногда раздражителен и пренебрежителен. Таежник стал лечить оленя. Лечение не помогало. Просил прощения и уговаривал выздороветь. Украсил его шею своим любимым Священным амулетом Грезы Тундры. Амулет был старинный и приносил счастье и удачу в горах. Таежник стоял и смотрел на своего оленя, а затем дотронулся кончиками пальцев и почувствовал, что он был очень чувствительный и ранимый. Вдруг улыбка приятными мурашками прокатилась по спине и расцвела на мордочке оленя. В ответ, таежник заулыбался. Он ласково и бережно гладил оленя. Большая слеза скатилась по загорелому лицу и упала на ягель. Олень улыбался ему в ответ. Ему было сильно нужно простое человеческое тепло. Мысленно олень представил и вообразил действительность. Словно во сне мелькнули назидательные кошмары, подобно далеким вопросам не разуму, а мудрому сердцу оленя. Молнией пролетали самые вероятные сценарии с волками, гнусом, медведем шатуном, они крутились и меняли друг друга и в каждом случае, таежник защищал его. Спасал от укусов мошки, комара, мокреца кочуя с ним в Белогорье, где дуют холодные ветры. Где в жаркий день можно найти на северных склонах горных хребтов скопления прошлогоднего снега и отдыхать до вечерней прохлады. Таежник жалел оленя и никогда не отпиливал ему рога, даже если они вырастали тяжелыми, ветвистыми и мешали пастись, кочевать и на охотится.

      Олень выкармливал детей таежника своим молоком, но если их постигнет неудача на промысле, Олень готов был, чтобы его закалывали, и мясо его спасло бы род от голода. Осталось много позади троп, и то, что ждало впереди, имело малое значение, в сравнении с тем, что находится у внутри их сердец. Огромные глаза вновь отражали горы и небо. Ласковая тень надежды дала возможность ждать счастья, какого олень сам не знал. Все вокруг виделось совершенным. Ведь, в конечном итоге, они едины. Отрицательные эмоции, досада, огорчение, неуверенность, казались глупыми, основанными на заблуждении. Исчезновение страха удивило необычные ощущения оленя, оно позволило почувствовать столь полную свободу, о существовании которой он даже не подозревал. Возникло чувство глубокого единения, слияния с миром тундры и позволило вместить в сердце все окружающее горы и небо.

      Таежник кочевал с оленем в вершины Саян. Он сердцем чувствовал, что его внутренний мир зависит от благополучия его последнего оленя. Он не сможет достичь гармонии сердца, проявляя равнодушие к чувствам своего самого преданного друга. Проявляя чуткое отношение к животному, он понял, это тепло вернётся к нему в будущем. В тундре зацветет много ярких цветов, и ветер будет ласкать их безмятежность.