«Гранит тропы»
В восходах и закатах по нерушимым граням вершин,
Стекают тени, а всплывающая Луна туманы лакает.
Бьются стихии о покрытые наледью крепкие скалы,
Врываясь в подлунное небо, оставив босые царапины.
Гранит тропы холодный каменистой тундры оживает,
В свете зореньки от тёплых длинных солнечных лучей.
В мечтах далёк манящий над пиками перелёт планеты,
На горизонте тающих хребтов рядом с Млечными Путями.
Отражаясь в сонном снеге устали парить в ночи кометы,
В объятиях вселенной оленята ласкаются с рассветами.
«Солнцем озарённая»
Сорванная с неба Луна осветила лучами пёструю важенку кормилицу,
По звёздным полянам Млечного пути, идущую от разлук верхнего мира.
Грустила оленья душа, жалея оленят, видеть волчий оскал не хотела,
Жительствовать в одном ритме с суровой тайгой - означало выживать.
Вписывая смысл жизни в заданное природой предвидение, гон и любовь,
Определяла эхо и росы, созревание шишки паданки, цветка дуновение.
По знакам земли и воды, солнца и ветра, зверей и птиц ходила на отёл,
Рассветным Солнцем озарённая, возвращалась к небесам с оленёнком.
В месяц роста лиственничной хвои, светлых ночей и прилёта пернатых,
На тропинку предков в краю безмолвия ронял малыш крик-дыхание.
«Дерево-матка»
Утихла пурга, зацвёл багульник, телились олени, проснулся бурундук,
Кедровки меж деревьев собирали шишку паданку, ушедшую под снег.
Кушали птицы прошлогодний орех вечнозелёного кедрового стланика,
Ветер стегал перья материнской хвоей, даря плодовитость и долголетие.
Мать-кормилица разрасталась в таёжной глуши орехоплодным духом,
Осиротевшей хвоей отражала состояние здоровья породнённых зверей.
Выживая, плакала шкура дерева смолой, врачевала не зажившие раны,
Корнями, вспарывая бесплодные камни, отдавала детям остатки души.
Весенний медведь на паданке пугливо надеялся - явью пребудет мечта,
В колыбели проталин орехи пережив морозы, проклюнутся росточками.
«Оленье молоко»
Оленье стадо паслось свободно вблизи кочевого стойбища на ягельниках,
Верхом на оленях кочевал и охотился на изюбря, сохатого и пушного зверя.
Кушал плоть диких зверей, в пищу мяса северных оленей не употреблял,
В сложных обстоятельствах жизни олень хорош под седлом, а не в котле.
Всё живое в горной тайге вскармливалось материнским белым молоком,
Кедровые орехи и корни сараны запекал в золе костерка и доил оленей.
Изобилие белой пищи, освещённое лунным светом, почитал за счастье,
Полезное молоко пил с чаем, заливал им мучную кашу и размятую ягоду.
В суровое зимнее время замораживал молоко с черемшой и диким луком,
Кормил сирот оленьим молоком, а Небо - родитель щедро давало выгоду.
«Размятая ягода»
Неудержимые облака пролетают мимо настежь распахнутых камней,
Спелой жимолости не собранный нектар мягко нисходит с небосвода.
Разодетой в тёмно-синий бархат ягоде ласково говорит ручей о верности,
Кисло-сладкий, терпкий вкус, притягивает влюблённое сердце Рассвета.
Из вечной хвои края скалы ввысь порывается ягода пошептаться с Луной,
В отражениях росы отдает синеву высокого неба, целуясь с Рассветом.
Робея Рассвет, обнимает Утреннюю звезду, разливаясь румяным цветом,
Влюблённая в рассвет жимолость стыдливо прячется в разлучницу тень.
От ревности горстью сомнений размятая ягода падает в оленье молоко,
Розовым облаком на заре печальные сумерки ночи, удаляя в новый день.
«Низкая Луна»
В лазурном небе заблудилась большая низкая Луна,
Ледники на горах перепутали следы и тропинки.
В камнях затерялся путь на заоблачном перевале,
Влажный воздух пропах ягелем и талыми снегами.
По россыпям шумит вода, подымаясь туманами,
На скальной стене улыбнулся разгульный багульник.
Мелькая грустью теней и холодом мшистой стежки,
Упал серебристый отсвет на карликовую березку.
На шестах чума задрожали ленточки из яркой ткани,
У очага облаком спадают сны зелёного разнотравья.
«Обратимость времени»
От создания настоящего время Среднего мира бродила бессмертная душа,
Перемещаясь по пространству и мирам, не знала, придет ли конец вообще.
Менялись времена года, росли деревья, размножался мох, звери и птицы,
Всегда осень приходила одна, зимующая птица вёсен встречала целых три.
В сырых прорехах вила гнездо, с громом по насту толкала солнце наверх,
Время исчисляла уменьшением и увеличением дня, движением светил.
Положением точек восхода солнца среди вершин, полнотой лунной фазы,
Вечное движение меря сменой поколений в стае, возрастным состоянием.
Ведая происходящее во тьме, разумела, что оттуда никто не возвращается,
Кочуя в поисках пищи, соединяла лунное время ночи с мерцанием зарниц.
«Небушко»
Олень охранял в ветвях дерева погоды солнце, луну, дождь, снег и ветер,
Медведь похитил дневное светило, подчиняя себе его восходы и заходы.
Мечтал управлять осадками, ветрами, наводнениями, охотничьей удачей,
Сменяя сезоны и стихии, отправился спать в зимней берлоге мировой горы.
Небо кормило, растило тайгу и зверя, снабжая светом, теплом и погодой,
На небесном зеркале отражало все деяния и наказывало за проступки.
Хороводным круговым танцем стадо оленей пошло в погоню за солнцем,
Обращаясь с просьбой к подателю жизни, ночью ориентировалось по луне.
К небесному плодородию добавляя шерстинки из душехранилища земли,
Радое небушко снежило, дождило, давало счастье, справедливость, жизнь.
«Синяя ленточка»
Ленточки далеких странствий замерли на седых камнепадах,
На перевале олени густую влагу туманов жадно выпивают.
Тайна взора, белая мгла, тундра вся в ягельных кружевах,
В глазах отражается бескрайняя тропа и бесконечность неба.
В зеркальности вселенной даль пространств, пурга времен,
Звезды россыпью алмазной прижались к лунным рожкам.
Сбросив путы на Млечном Пути ветер, зовёт душу в простор,
Укрывая в грозовых тучах вспышки-объятия зарниц и молний.
Не угасла уставшая тяга вечных скитаний к вершинам судьбы,
Неудачами гнутая синяя лента горизонта вперёд манит мечтой.
«Молодое солнце»
В лучезарном счастье, необъятном охотничьем достатке,
Верхний уровень небушко, за пределами видимой сферы.
Солнце ночное и звёзды вращаются, сменяя времена года,
Рассеивая ярусы снов прозрачностью серебристых надежд.
В тёмной бессоннице блестят души не рождённых оленей,
Искра полярная шепчет тайны погоды кочующим оленям.
Старое солнце у горизонта родилось лунной хозяйкой судеб,
Молодое солнце воплотило мечту в реальность молнией,
Из глубин небесных гряд возвратило теплоту странствий,
Во время творения уронило огонь на гору, оживляя тайгу.
«Искра жизни»
Бродячие тучи накрыли злой тьмой Повелительницу мироздания,
Отнимая надежду оставив взамен сомнения в кромешной темноте.
Горящий жар погас во мгле злой неволи, обманутый напрасной суетой,
Перегорев изгарью, на перевале олень бодается со свирепой молнией.
Огонёк незримый разжигает в пламя, сжигая сумерки и ниспадая прочь,
Пережив лютую явь, промелькнул негасимый свет в просвете темноты.
Искра жизни теплится в сердце, вспыхнув, медленно тлеет, быстро горит,
От хищников нет пощады, у обрыва душа не сгорит светом полной Луны,
Огонь души мерцает и дрожит, озарит награду и удлинит кочевую жизнь,
Не иссякнет поиск впотьмах и на ощупь, не угаснет свет Полярной звезды.
«Первое творение»
Выцветало небо, словно угли в побледневшей золе,
В опустевшей тайге не стало ни одной живой души.
Птица на лету и зверь на бегу в бездорожье замерзал,
Угасла любимая мечта и первое желание - обогатиться.
Дух-разум в грудь холодного сердца ветром стучался,
С непокоренных вершин спешил увидеть надежду.
Заставлял стать крепче и взывать к повелителю силы.
На заклинание вылез медведь из берлоги без шкуры,
Человек снял с себя шубу и одел братишку медведя,
Он пригнал в тайгу для пропитания зверей и оленей.
«Контур души»
Оскалив клыки, медведь насторожился на добывающей тропинке,
Лапой снимал край с Луны, не пропуская убегающего по мху зверя.
Опалённая лучом Солнца душа-тень продавила лапой полотно неба.
По узкому ручью брёл бегающим шагом чуя туши павших оленей,
Под зоркими звёздами питался кедровым орехом, набирался силы,
Дух зверя накопившего жир на ягодниках убаюкивался в берлоге.
Стирал расстояний грани, чуть согревшись, гнал из сердца лёд вьюг.
На шкуре дремучей тайги иссякали следы, превращаясь в хвоинки.
В огне вспыхнувшей зари контур души обретал черты медвежонка,
Напевая утреннюю песню, он почёсывал спину о кору ствола кедра.
«Дающий удачу»
Жизнедающее силы природы Зенит и Рассвет,
Окутали зеленью лиственниц скалистый хребет.
На гольцевых склонах зацвели ягодники голубики,
Листья брусники пёстро краснели алыми брызгами.
Подвесив ленты на вершине, просил послать добычу,
Веря, что души съеденных животных воскреснут.
Заставляя ворону следить за сохранностью стада,
Зенит попросил у охотника для птицы часть пищи.
Пернатый дух получил добытые души из людских рук,
Рассвет учил охотников ремеслу приручать оленей.
«Звёздный дождь»
В дымке седых облаков поглощаясь мглой,
Кружил листопад, Медведицы ковш сгибал.
Стараясь заглянуть украдкой в душу Луны,
Сплетаясь с вьюгой снегопад, ему помогал.
Затаив дыхание оленье стадо устало ждало,
Думать широко и мечтать о самом лучшем.
Небесные искры ниспадали из тьмы ночи,
Счастье узрев - звезда не напрасно сгорела.
Мгновения вечности исполниться должны,
Звездопадом войдут в разноцветные сны.
«Песня души»
Мир изменчив, торопится и безнадёжно бежит,
Кроме снега, не таящего летом в вершинах Саян.
Стужа с дождём плутает и бьет со всех сторон,
Слезами душ переселившихся в верхний мир.
Проницаемость духа приотворялась обычаем,
Петь душам мелодии - сердца, а слова - любви.
В рассветах зарниц переливчатым щебетом птиц,
Судьбоносной звездой с неба отзывом падающей,
Пойманным лунным бликом и откликом удачи.
Солнце из-за гор чуть-чуть взмахнуло крылом,
Добрых надежд и обновлением оленьего стада.
Вдохнув воздух, охотился верхом на оленях,
На вершинах покрытым белым заячьим мехом.
При большом скоплении снега на деревьях,
Самка росомаха петляла по сопке за горностаем,
По рыхлому снегу зверьки активно кормились.
По следам мерил ногами кривые тропы тайги,
Молодую лайку, науськивая на соболиный след,
Показывал ей зверя, давал попробовать его вкус.
«Подношение»
Жадно вдыхает глотками даль небосвода, братишка упругий ветер,
Выбирает извилистые скалы, пытаясь Луну на вершину подтолкнуть.
В излишних ожиданиях пути устланного по осколкам вечного в будни,
Каменным нагромождением отмечает восходы в дни равноденствий.
Робкими мыслями на упругий ягель, с облака сбивает звёздную пыль,
Преподнося великим горам катящийся на ощупь маленький камешек.
Закалённый огнём и стужей отогревает встающее Солнце за пазухой.
Над ущельем из плодородных россыпей складывает уступ глыб-знаков.
Поднося самое лучшее, что получил, красотой жизни делится даритель,
Признают горы и небо дар охотничьей удачи не загрязнённый скупостью.
«Сын медведя»
Охотник на изюбря и соболя слыл сыном хозяина тайги,
Не бросал слова о не желательном, что может произойти.
Предсказывал погоду по звёздам, облакам и растениям,
Кутаясь в шкуру медведя, мохнатой лапой колотил в бубен,
Изображал походку различных зверей и парение пернатых.
Нараспев сзывал подвластных себе духов-помощников.
Задавал вопросы, духи откликались мыслями о судьбах,
Преподносили желаемое за действительное в будущем.
Кочуя в видениях, возвращался в явь с охотничьей удачей,
Надежду даря, всё сбудется, о чём мечтал и наделся не зря.
«Северная снежинка»
Мотая ушами, лайка метелицей вьюжила,
Снежинка упала на стелющийся рыхлый снег.
Щедрый снежень в полном безмолвии говорит,
Скоротечная жизнь вовек не прекратится,
Явится мифами и снами забытых предков,
Уступчивым характером и веселым нравом.
Ягодой и травой собранной из нор мышей.
Вышивкой бисером и меховой мозаикой.
Оленьим молоком, диким луком и черемшой,
Шкурой добытого медведя всю пору живой.
«Солнечный рот»
Огонь считали живым существом, имеющим душу,
Солнечный рот кормили кусочками лучшей пищи.
Огонь был посредник между людьми и небесами.
К пламени обращались с различными просьбами.
Перед промыслом охотники советовались с огнем,
На мысли пламя горело ровно - предвещая удачу.
Огонь очага берегли от осквернения сорным словом,
Не залепляли светилу рот и глаза шишкой смолистой.
Приобщая к очагу ребенка, мазали ему лицо сажей,
Огонь, не принимал его за чужого, знал свой пришел.
«Обитель счастья»
Дух жил на каждом охотничьем угодье, протоке и вершине,
У него охотник не ничего не брал, травинку сорвать не смел.
Подруга Солнца и Луны орлица в приюте гор высиживала яйцо,
Орлов берёг, за великую обиду себе почитал разорённое гнездо.
Из года в год орлы устраивали гнездовище на могучем дереве,
Крону обвешивал добытыми шкурками с очертаниями совести.
Взятый зверь не исчезал бесследно, его образ оставался в памяти,
Не рушил кости ушедшего медведя, вблизи берлоги ставил метку.
Существа не иссякали подчистую в видимом воззрении о сущности,
В обители счастья материнства птицы излучали семейное единство.
«Ожидание»
Открыв отверстие с западной стороны юрты,
У очага очищал костюм-изюбря зеркала хранитель.
Пером, костями, клыками и когтями зверя и орла,
Руками и ступней ног подражал движениям танца.
Посредник между миром людей и призраков душ,
Ударял побрякушками в ловящие окружности бубна,
Бормотал нараспев избавления от упадка и краха,
Приносил уверенность сверхъестественной силой,
Уменьшая внутреннее переживание и волнение,
Передавал замысел о возрождении вечной души.
«Искры счастья»
Цветные ленточки из ткани раскачивают звёздную изморозь ночи,
Северный рассвет распростёр в объятия цветочный ковер жарков.
Светом зари возвратилась весна, жар души её огнем цветов пылает,
Терпеливо ожидая и вежливо встречая ясную душу вешней зари.
Веснушки-цветы радуются в слепящей чистоте снегового раздолья,
Тонкой тенью за грани далеких гольцов бежит несказанная свежесть.
Огненно-оранжевые искры цветов отсвечивают в подтаявшем инее,
Мерцает лёд, пылают жарки, горением зажигая восходящее Солнце.
Сладкий простор цветочной тропы усталость оленя кочевого исцелит.
На жарки олень сердцем смотрит, в лепестках искры счастья заметит.
«Олень-Небо»
В равноденствия получая от Восходящего Солнца силу и здоровье,
Олень-Небо в костюме пернатой птицы всходил в верхние миры.
Солнце и Луна освещали на звездной карте бубна мечты и мысли,
Перевоплощаясь в одежду медведя, спускался в нижнюю берлогу.
Смотрел глазами тела, а видел внутренними глазами смысл души,
Добывал насущную пищу, понимая речь растений, воды и камней.
Время двигал по кругу, в видениях искал изжитие от боли разлуки,
Тлеющее сердце из груди бросал в огонь молнии слепившей очи.
Внушением голоса разума предсказывал улыбку на горьких губах,
Заклинал, лечил, искал заблудшие светлые души в чёрных миражах.
«Оленья тропа»
Пересекая судьбу с волчьей и медвежьей тропинкой расставаний,
Через горы, ручьи, болота и перевалы тропа вдаль бежала петляя.
Не осмыслив страх и боль, в чёрной пурге вилась лентой тревог,
Падал на колени олень, снежную шкуру наледи копытом скреб.
Покоя не находил в поисках верного пути по жизни до конца идти,
В сплетении света и тьмы, с надеждой обнимал тлеющие созвездия.
В сокрушающем пламени молнии не сгорал, опускал глаза на тропу,
Словно Солнце не сгорала любовь, платило верной службой пламя.
Разгоралась алая заря, туманной слезой пропитанная взошла Луна,
Размечая очагами стойбищ протоптанные тропы вечных скитаний.
«Сотворец»
У подгорной части скал человек Саян замирал на охотничьей стоянке,
По тропинкам северных оленей шёл вслед за отступающим ледником.
Устояв перед суровыми условиями жизни, осваивал сотворённую тайгу,
С искрой в душе оказался жизнеспособен на далёких звездных путях.
Добывал медведя в берлоге и зверя по протокам болот, заросших мхом,
На скалах выбивал солнцеликих оленей осматривающих с высоты горы.
Сжимая зубы, с надеждой искал тайны у небес и не уставал от чудес,
Тая в мечтах радость души не топил в равнодушии мокрого снегопада.
В тяжелое бремя, обнажая душу, прятал слёзы пред Космоса громадой,
Ожидал у огня очага, зная, что Большая Медведица приведет рассвет.
«Закатная заря»
Из объятий тумана тянулась Луна в закатное зарево всполохов зари,
Большая Медведица вращалась вечным узором у отверстия неба.
Снежная шерсть небесного оленя накрыла землю лазурной мечтой,
Юрты дым летел к Вечерней звезде светом из тьмы очищающей души.
В неба синеве - Млечный Путь оленят соединился с жизнью кочевья,
В сумеречной пелене падающая звезда приоткрыла житье стойбища.
В истоке зарождения мира восходящего пламени всполохов зари,
Души, в слезах бушуя и бурля, за завесу туманную взлететь желали.
Луч света от огня утреннего Солнца оживил радость рассеянного стада,
Оленёнок подпрыгнул вверх, а прижался к высоким ногам матери.
«Дождевая роса»
Извинительно клялась росомаха пред головой добытого медведя,
Песней удачи перечисляла правила бережного отношения к тайге.
Отгремела гроза жилистый ветер дул по дождевой росе на хвоинке,
Вспоминая петлистые тропинки волка и беркута парящего к Солнцу.
Пробуждала дух медведя по соболиному ворсу мягкой тропы идти,
Олениху с оленятами и глухариную колыбель призывала обходить.
Нарушителей законов природы справедливой местью наказывать.
Верной клятве душу к славному началу под цокот копытных вести.
Поверх спины жир наполнять, встречая чагой горящий восход Луны,
Направляя клыкастую душу на небо и на землю в повторной жизни.
Одетый в кедровую хвою жемчуг луны, освящает по тропам далекий маршрут,
В россыпи острых камней растворяется, скитаясь в поисках кочевого счастья.
В тёмной бездне звёзды висят алмазной пылью, наполняют душу радостью,
Туманов капли клыками обнимая, волчья стая оленьим шагом тропу измеряет.
В прозрачной воде озёр небо бледнеет, перелётных птах поднимая за облака,
В тягучем подъёме на перевал, оленята вдыхают пряный запах тёплого молока.
В излучине изогнуто кривой туго бьётся о скалы пена ручья, на гольцах тишина.
Разбуженный голодом летает хищник, терзания души рассеивая словно дымку.
В присутствие горечи страданий и сладости, захлебнувшись счастливой мечтою,
Уходит из нервов усталость и природная лень, время учит понимать цену жизни.
«Крылья души»
Стада облаков равнодушием прикрыли странствующие души,
Обессилев от терзаний, птица потерявшая стаю лишилась покоя.
Наполняя сердце животворящим дыханием закатного Солнца,
Крылатая страница запоздала познать землю и небесный свод.
От гнёта тоски взмахи маховых перьев мчали выше гроз и радуг,
Летела из сиротства на расправленных крыльях в небесную высь.
Ловя свет ускользающей Луны, уступала порыву ветра в скорости,
В мерцании звёздных грёз цеплялась за ускользающие метеориты.
Встречая рассвет, в чистом трепете огненной зари дышалось легче,
Утренней звезде дарила частичку души, почуяв путь через вечность.
«На удачу»
Через туманные перевалы и снежные тени наудачу бредут олени,
Времени для сердца нет, одни мгновения отражаются в мечтаниях.
Вслепую беспечность поверив, вокруг чистотой звенит бескрайность,
Уповая на милость судьбы, духи покровители отгонят пустоту в душе.
Раскроют верховому оленю тропу, сгладят камни и неровности пути,
Спокойно позволят брод перейти, пелену мглы с хребтов очистят они.
Не сбиваясь с верного пути, с надеждой обойдут преграды и ненастья,
Оленьему стаду таёжной земли, откроют переход в скалах и ущельях.
Не изменяя надежде вечно ищущим душам, в поисках сути озарения,
Влюбленным в безбрежность небес солнце блеснёт ярче цветов тундры.
«Ноченька»
Обнимаясь к кочующим оленям, сжимали небо бегущие вдаль облака,
Закрывая тропинку на перевал к мечтательным поднебесным берегам.
Ноченька заглянула в душу сновидения, пронзающего закатную зарю,
С заревом огня остаться мечтала навсегда, но обуглившись - почернела.
Засмотревшись на блистающий лунный луч, озябло её сердце без любви,
Укутавшись в звёздное одеяло, легла ноченька в ущелье под ледником.
Полная Луна босиком бродила, открывая проём в скалах Млечного Пути.
В радужной паутине теней жила и дышала нетленным мгновениям рада.
Умытые померкнувшей волной рассыпались звёзды по лунной дорожке,
Задумавшись у кромки воды, ноченька считала тающие в танце звёздочки.
«Трепет души»
Просыпаясь с рассветом, согреет сердце зарница просиявшая просветом,
Мысли погрузив в седую вечность, появится в разрывах туч бесконечность.
Эхо, обитая в серой тени гольца, из глухой тишины удалится в исток ручья,
Душу настежь отворив, крепко прижмёт к небу крылья над миром парить.
Затаив дыхание тайга смотрит без сожаления, наполняя смыслом хождение,
Оживший порыв души затмит все прошедшее неудачи в очень краткий миг.
Камень преткновения на перепутье событий откроет поступь ввысь и вширь,
Терзания пропитает солнечным светом и чуть дыша, возвратит душе мечту.
Ветер перемен шагом на ощупь погонит вязкий туман по извилистым тропам,
Достигнув высот к трепетной жизни прикоснувшись, выправит изломы судьбы.
«Семь ветров»
Вдоль забитых камнями и льдами рек лёгким дуновением,
Снежные вихри соединят землю и небо на линии горизонта.
Облака оживят ветра, нагоняющие на сердце мрачную тоску.
Позабыв про невзгоды и тени ущелий ливнем ударят скалу,
Завоют грозной бурей рёвом просыпающегося в берлоге зверя.
Бушуя снежным месивом с запада на восток и с севера на юг,
Отодвинут туманную муть, принесут ароматы лучезарных зорь,
Разгулявшись под солнечным зноем, подарят прохлады глоток.
Нараспашку отворив таёжные горы, пригласят отправиться в путь.
Семь бродячих ветров подарят мечты, надежды и охапки встреч.
Коллекция авторских экземпляров
Ловец Солнца. – Иркутск : Артиздат, 2019. – 376 с.
Ленточки странствий. – Иркутск : Артиздат, 2016. – 255 с.
Комментариев нет:
Отправить комментарий