В суровых таёжных далях и роскоши ягельной тундры, зарослях багульника и молчаливой строгости камня рождалось буйство горных рек. Из замороженных ледников драгоценное сокровище и сила гор, создающая и дающая жизнь, превращалась в могучие потоки рек. Вода катила времени лёгкие волны, не возвращая назад. Несла в себе жизнь, крепость и вечность, текла подвижно, вдохновлённо и целебно. Неиссякаемый источник являлся мощью, вестником, знаком и сутью, но иногда животворная вода, хранящая память живых существ точила камни, ломала скалы на куски, сметала на своём извилистом пути острова и отмели. Этим она обретала внимание и почитание у таёжных людей.
Живую воду, дающую прилив сил охраняли духи, и находилась она в труднодоступных местах, во владении Хозяина гор. Добираясь до её источника, таёжник проходил испытания на надёжность первородной внеземной водой. В начале времен Небо приблизилось к Земле лишенной света и пришли животворные духи воды, заполняя все, куда смогли добраться. Необъятная вода кипела, бурлила и остудила горячее тело трясущихся скал. Вода, не зная берегов времени, растворяла даже падающие звёзды, мысли и мечты. В водный мрак погрузилась перелётная Мать - Небесная птица и билась беспомощно в туманной неволе. Чувствуя горечь во рту, она не хотела с судьбой мериться и из золотых песчинок первоначальной воды Небесная птица лепила горные миры для гнездования. Измученная ветром, но не сломленная духом Небесная птица, сидя на яйцах, и высиживала жизнь. Первой вылупившись из яиц Луна, и взошла на небо, а Солнце спряталось за горным пиком. От тревожной Лунной пустоты, духи воды опустились в самую глубину горных ущелий, затаились ледниками и болотами. Небесная птица, плутая в потемках, искала воду и Солнце, умиляла, чтобы всегда они были рядом. Плакала горько, расправ крыла вверх поднималась встречать Солнце. Устремлялась за птицей к лучистому зною неба в искрах марева вода, меняя очертания в облака. Живительные духи облаков таяли под спасительным светом лучистого Солнца, проливаясь на горы ливневым дождем чище слёз. Орошая небесной росой скалы, вода давала великую силу семенам, в которых просыпались духи растений. В туманах зацветал огнем багульник на камнях с белыми пятнами ягеля. Началась таёжная жизнь у потоков ледников и родников.
По дороге на промысел, переваливая через высокие хребты, откуда открывалась панорама на многие горы, таёжник делал небольшой привал и производил кропление водой выдающиеся горы. В зарю и закат оказывал честь родовому покровителю подлинного Хозяина гор, воедино собирающего все стихии. Относился к вершине с исключительным почтением, беседуя ней песнопением в случае засухи или наводнения. Бросал в безмерно глубокую струю пучки хвои, переправляясь через потоки и ледники. Подносил разноцветные ленточки наледям, сверкающим чистым хрусталем проталинам ручья. Повседневная жизнь таёжника находилась во власти водной стихии - ледников, рек, озер, болот, дождя и крошечных ручейков. Само наличие воды являлось условием процветания. От уровня и поведения с горных вершин обрывающего бурлящего потока - зависело изобилие тайги и её обитателей. Не имея ни цвета, ни вкуса, ни запаха вода обладала таинственной силой. Свободно текущая в чистом ручье, при замерзании вода образовывала кристаллы дивной красоты. Таёжник часами смотрел на бегущую воду, проникаясь исходящим от нее спокойствием и величием. Он чувствовал, что есть нечто родственное ему в журчание ручья, плеске волн, шуме катящихся по дну камней и в белом кружеве мелкой рыхлой шуги. Заворожённый, он искал соответствия между своими ощущениями и проявлениями дождевой, замершей снежурой и талой водой. Текучая и настойчивая вода смывала прошедшее и преодолевала преграды. Умела быть мягкой и нежной, доброй и тонкой, целебной и созидательной и в то же время безжалостно пагубной.
Жизнь дающему истоку у родовой горы Хан-Даг, из которого брал начало ручей с быстрым течением Арыскан-Ой, проверялся искушением водой и чудом. Вода запоминала, хранила и передавала сведения обо всём, что некогда в ней растворялось, а затем, совершая круговорот на планете, эти данные распределяла. Слова и мысли обладали властью изменять воду. Чувства и вибрации оказывали влияние на образование кристаллов льда. Лёд помнил жидкий момент воды. Одна капля, упавшая в озеро, порождала круги, которые распространялись бесконечно. Вода впитывала, хранила и передавала все мысли и эмоции таёжника. Произнося добрые слова, таёжник способствовал изменению мира. Слова идущее от души обладали силой, и это состояние сердца человека оказывало огромное влияние на воду. Ядовитые речи отравляли воду, вымывали что-то дорогое. Лукавые речи утомляли воду и превращали в болото. Не в ошибках была таёжная суть, а в исправлении. Дикие животные часто выходили за помощью к таёжнику. Их в горах подстерегали бесчисленные опасности - утрата среды обитания и стихийные бедствия, распри и ссоры, вражда и разногласие. Порою слабый человек помогал попавшим в беду зверям и птицам. Заботился, сооружая кормушки от голода, лечил раненых, поддерживал ослабленных, спасал от лютых хищников, помогал сиротам. Старался сохранить родовые угодья во всём достатке, разнообразии и признательности. События, происходящие в течение таёжной жизни, находили свое отражение в кружившей в водоворотах строгой воде, создавая единую реку событий. Таёжник отдавал добрую силу и получал отзывчивость взамен. Во время сильных сухих гроз, приносил кедровую ветвь и бросал её в источник. От воды поднималось легкое испарение, подобное облаку, и на тайгу лил живительный дождь. Сила заключалась в самом источнике, и эта сила, приведённая в действие соответствующим подношением, управляла осадками.
Таёжник пил талую воду и цепляясь за колючий, суровый и упрямый кустарник оживающего багульника, шёл по ущелью пешком в исток каменистого ручья. На встречу играя обломками, двигались льдины белой стаей. Поднялся к взломанному силой течения затору ледяного поля. Среди рыхлых снегов и голых отвесных скал в весенней зелени мха лилово-розовым чудом ярко багульник расцветал. Гордая и умная молодая орлица отломила клювом цветущую веточку багульника. Взлетев с насиженных скал, поднялась на большую высоту зреть разбитые мечты, обман сердец и пустоту. Разборчивая орлица кружила над ущельем с горным ручьём, и первый весенний цветок улыбался трепетным сиянием лепестков, очаровывая едва ощутимым ароматом. Сорвавшись с уступа крутой скалы, в солнечном свете неба появился опоенный нежнейшим дуновением вестника весны молодой орёл. Вольная птица орлица, управляя неведомой судьбой, наудачу бросила хрупкую нежность цветка в пропасть и посмотрела вниз. Непредсказуемая в горах погода наугад швырнула неразбериху снега, будто тяжелую тень с вершины грязевой оползень в горный ручей с кристально чистой водой. Между землею и небом судьба усмехнулась без причины, и дикий край перевернула безнадёжным дном. Чарующие бирюзовый ручей проглотил свое журчание и превратился во внушающее ужас грязевое забвение. Орёл молодой, сложив крылья, камнем кинулся вниз за живым огнем и подхватил клювом ветку багульника на лету. Пахли цветы на веточке талою водицей и слезами, чудесами и шальными мотыльками, нежностью и покоем. Чувствовал орёл восторг и удивление, свежесть и чистоту, солнца рассвет и теплый привет. В безумии гонки отчаянный орёл от аромата суеты забылся, не рассчитав подъёмную силу полета вдребезги разбился. Внезапно и глупо упал в чёрный сугроб, провалился в застывшую грязевую кашу и увяз, но не выпустил надежды ветвь из клюва. Милый орел нижней стороной крыла угодил в мутную воду грязевой ловушки. Он колотил по болотному месиву крыльями, стряхивал муть, и через мгновение его прекрасное оперение полностью облипало грязью. Замершая и сжатая слякотью птица не могла взлететь, движенье времени замедлилось. Когти и перья увязли в липкой топи. Орел не мог даже ползти по тягучей брезгливой трясине. Переполненный болью, надрывая жилы, крыльями рвал болотный зыбун, не зная горечи слез, медленно погружался в тину. Силы заканчивались. Мокрые перья промёрзли до костей, а гордость и упрямство, надменно шептали, что он не нуждается в помощи. Лютые хищники на охоте напрасно злились, орлица-защитница стремглав бросалась на них. Откликнулся таёжник на стук орлиных сердец. Он всё что имел, доверял родовым горам, и ничем кроме жизни почитаемых птиц не дорожил. Осознал, подтвердив храбрость и бесстрашие, через собственное утопление спасёт орла из болотной грязи, на его стороне и будет милость Хозяина гор. Доказав истину делами, честность сердца проверив, спасая птицу, и получит все её черты: храбрость, отвагу и смелость и этот поступок запомнит суровая вода.
Повзрослевшая птица находилась на расстоянии броска камнем, и бесстрашный таёжник направился по клейкой грязи к орлу. Глубина становится все больше, но он не сдавался, не было пути назад. Палкой упирался, под напором она гнулась, и с силой делал ещё один трудный шаг и упор. По пояс в грязевой яме, терял опору под ногами, и пополз, по скользким и режущим льдинкам и холодному вязкому илу. Наконец протянул руку к птице и сразу же был орлицей бит. Таёжник поперхнулся, два крика орлиных резали гор тишину. Любовь орлицы к орлу была сильней человека, но таёжник доказывал, что он не враг выручающий птицу, и желает подружиться. Орлица нападая, рванулась к нему напрямик. В болото погружался таежник, захлёбываясь, а заносчивый орел, дрожа от холода, клекотал и брыкался, упирался и сопротивлялся, но не выпускал из клюва полыхающий багульника цвет. Страх на сердце у ссутулившегося таёжника встрепенулся, и орёл робел и слеп, что вокруг него беззащитного кружится смелая птица. Боль и мука окрасила зрачки орла и от горечи и тоски цвет мутная вода поменяла. В зеркале глаз орлицы отразился цветной узор багульника. У самой грязи металась птица, как у птенца. Взглянув свысока, орлица, до рези сжав когти, одобрительно задела лёгким крылом чужака, оживляя все его силы. Безопасность и судьба таёжника находились в цепкой топи, а он затянутый почвой занимался спасением орла. Он не впал в уныние и не опустил рук держащих над собственной головой орла и удача им улыбалась. На ладонях ледника лучиком солнца поиграв, встрепенулся уснувший ручей. Грязь и снег, размывая у мшистых камней, чистейшей водой наполнялся, ловко пробивая русло сквозь замшелое болото. Повинуясь судьбе своей слепо, в мерцания струи таёжник увидел весь свой жизненный путь. Оставляли силы, но вспоминал человек, что орлу - тяжелей. Поддерживая орла на руках, словно в полёте птицу, по изгибам и брызгам свежего протока, фыркая, спотыкаясь и падая, таежник, стиснув волю, окунаясь в объятия пены, выбрался из засасывающей жижи. Орлица вослед спешила. Окруженный горной лазурью ручей с ледниковой водицей мчался за птицей, вдаль разрастаясь могучей рекой Сухой-Хан. Властная и послушная вода расстилала под ноги таёжника рыхлый берег в ягельном раздолье и очищала от тоски обвала печальную сырость разлуки.
Мечтами к небу устремлённый орёл, остро волю почуял. Битый судьбой хотел стремительно взлететь, но не смог. Тяжелое и грязное оперение измученного орла тянуло к земле, о камни билось, но он влюблённый в орлицу, не выпускал из клюва веточку цветка. С хищным профилем птица, от нетерпения дрожа, в чистом ручье отмылась и очистилась талой водой. Свободный, ничейный орёл не был повреждён и каплями росы искрился. Переломив судьбу, красой своей в ручье, как в зеркале не стал любоваться, в пучине синих птичьих глаз зачарованно отражалась сказочная небыль ослепительных полетов. Расправив на ветру сушил длинные и прямые маховые перья. Попав в поток воздуха, начал над временем пляшущих радуг взлетать в одном бурлящем чувстве со счастьем. Через мгновение с гордым нравом орёл из разрыва небытия и нелепых передряг поднялся в высокое небо. Хватило сил обратно возвратиться в заоблачную даль и цветущую веточку багульника орлице передать из клюва в клюв. Она почувствовала, как пряно пахнут цветы горной тайги, где живут чудеса и мечты. Небо добрым знаком посветлело, и ветер в крыльях орла звонко задышал солнечной свежестью и утренней нежностью. Орлицы восхищенный взгляд орёл поймать сквозь пелену туч сумел, что суть была не в падении, а умении подниматься. Сомнений облака, вдруг сорвавшись с высоты, полетели в бесконечность. Застыла на миг в равновесие орлиная зоркость и прелестная птица орлица, цветущую ветку вновь бросила в бездонную пропасть. Счастьем наполненный орёл, любовь не теряя, сквозь дымку и хмарь повторно камнем кинулся вниз. Крутя тугие петли и развороты, поймал, не зацепившись крылом не за камни и глубокую воду, принёс цветок на идеальное небо. Две сильные птицы орёл и орлица летали к вершине великой горы, на отвесной скале сплетали из жестких прутьев мягкое и тёплое гнездовище для радости.
Молчали надменные скалы о неведомой силе оставляющей крутой след. Вода давала жизнь, надежду, бодрость и покой, хлестала необузданной сущностью и являлась с повинной. Журча, вода бежала по камушкам воспоминаний и жестоко мстила за беспечное отношение к ней. Почитая огромную силу воды, у себя время не воровал, вырывая из сердца осколки задумчивых льдинок, выкладывал таёжник из них волну доброты. Испытанный на искренность и прочность, он подружился с грозной и могучей стихией горного ручья, смывая в воду капли ледяного пота стекающие с жаром пышущего лба. Солнце сушило испарины на сутулой спине, а как время бесконечная вода бежала к самой себе за бездонным счастьем.
Комментариев нет:
Отправить комментарий