пятница, 22 июня 2012 г.

Урлыг




На каменистом склоне в снега одетого гольца,
Дышится легко и свободно у начала ручья,
На стойбище рода Чогду, ягеля широкие поля,
Полярные колокольчики и золотится кашкара.
Холодный уголек в костре не превратился в пепел,
Теплые руки пахнут ягодой дикой черной смородины,
И олень с натертой от седла спиной одиноко кочует,
По реликтовым снегам выше Урлыга, косогором.

"Урлыг. Тофалария". (Торгоев Владимир, род Тырк-Хаш). Тофалары. Портрет. Живопись. Холст. Масло. 80-80 см.

      Русин Сергей

      Моя Тофалария

Прирученный олененок

      Кочевые таежные оленеводы и охотники Тофаларии считают своего оленя очень чувствительным и крайне бережно с ним обращаются. На зимний промысел таежник Чогду отправился с последним быком и двумя Оленихами. Промышлял один день верхом, а другой день пешком, жалел и давал отдохнуть оленям. Легко и плавно ездил на олене без всякой спешки. Не бил нежное существо, чтобы заставить оленя бежать скорее, пугал голосом. Но случилось так, что бык упал с вьюком на льду, другой олень провалился под лед. Они были незаменимые помощники при охоте на зверей, водящимися в Саянах. С ними таежник кочевал по крутым горам, каменным россыпям и летом и на зимний промысел. Олень придавал таежнику подвижность в тайге и носил на своей спине. Без оленя таежник стал пеший таежник. С высокогорной тундры, осенью кочевал рядом с оставшейся последней Оленицей, в родовую тайгу.

      Сентябрьская перекочевка совпала с брачным оленьим гоном. В день осеннего равноденствия, навстречу Оленихе, из тайги вышел красивый самец, дикий Северный олень из редкой популяции лесного подвида. Опытным взглядом оленевода отличил дикого северного оленя и домашнего. Бык был более насторожен, пуглив, окраска его меха была однообразна, серовато-бурая, грива белая. Это грациозное, сильное животное вызывало восхищение у таежника. Длина тела дикого оленя была метра два, высота до полутора метров, вес тела составлял килограмм двести. Его движения сопровождались ревом и громким стуком рогов о кедры и несли, скорее мирный, ритуальный характер. Он бил копытами, ломал ветки, обдирал кору деревьев, вырывал траву, рыл землю, помечал свою территорию перед Оленихой и показывал, насколько он хорош и силен. Влечение дикого самца Северного оленя к Оленихе заставило забыть опасность и страх. Дикого оленя не испугала собака Алактай, не присутствие человека. Таежник остановился, отозвал Алактая назад. Развьючил Олениху, посыпал ей солью спину, снял узду и отпустил к дикарю. Таежник знал, что все остальное зависит от силы и храбрости самца. таежник с Алактаем осторожно отошли в сторону, спрятавшись за валежник, встали табором. Чогду пил соленый чай и мастерил Амулет Приручение Олененка, ласково рисуя новую линию жизни, а Алактай наблюдая и оценивая творчество, преданно лежал рядом.

      Дикий олень, галантно ухаживал за Оленихой, добиваясь ее симпатии, и как ураган подходил и покрывал домашнюю самку. Таежник считал нежелательным дикий приплод, непослушный получается олененок и трудно приручаемый. Но он помнил легенды стариков о приручении оленей, в которых говорилось о том, что домашний олень потомок дикого. Чогду не стал стрелять и ждал окончания брачных игр дикого и домашнего оленей. Во время игры самец ничего не ел, а когда все закончились, похудевший красавец избавился от своих красивых рогов сразу убежал в вершины Саян, оставив Олениху с таежником. Она ходила опьяненная, и таежник подвел ее к костру и заставил долго смотреть на огонь, дожидаясь, когда она придет в себя. Смена времени года заставляло Чогду перемещаться туда, где лучше Оленихе, где лучше условия питания. Зимой они промышляли пушнину и зверя, а весной нашли удобное, для отёла место. Его таежник выбирал заранее, где снег уже успел растаять. Это оказалась ровная площадка, где достаточно ягеля, в устье крупного ручья. Олениха питалась весной не только ягелем, но и молодой травой, карликовой берёзкой и ивой, жимолостью, мхом с деревьев, грызла сброшенные рога из-за нехватки минеральных солей. Кочевал с Оленихой таежник пораньше для того, чтобы она привыкла к пастбищу, и сделал для нее солонцы. Она паслась вольно, на стойбище появлялась, чтобы насытиться солью.

      Таежник на рога Оленихе привязывал оберегающую ленту. Беременность Оленихи продолжалась почти восемь месяцев. И в конце апреля таежник почувствовал, что Олениха начинает телиться, дату точно он не мог знать. Это завесило и от состояния погоды, от упитанности. Утром он обнаружил ее уход со стойбища в тайгу. Олениха не появилась на стойбище два дня, и таежник понял, ушла телиться. Отправился на ее поиски. Таежник хорошо знал местность, и точно угадал, где должна отелиться Олениха. Она выбирала возвышенное ровное место, под вековым крепким кедром на сухой осыпавшейся хвое. Осторожно подошел к Оленихе и определил, в каком состоянии Олененок, если он здоровый, крепкий и пасется с матерью, можно попытаться перегнать их к стойбищу. Но Олененок оказался слабенький, и таежник оставил их ещё на несколько дней, чтобы Олененок окреп. Он не стал переносить Олененка на стойбище. Если его перенести, то Олениха будет искать Олененка вокруг места отела. И Олененок без молока может погибнуть. И все делал так, чтобы Олениха с Олененком сами пришли на стойбище и не стали добычей хищников, ослабленные не погибли по пути, не потонули при переходе через большие ручьи, не зашли в курумы. После отела Олениха сбросила рога, и нуждалась в соли. Таежник посыпал малыша солью и остался ночевать рядом. Олененок не мог даже подняться и дотянуться до сосков, чтобы насытиться. Таежник начал помогать слабому новорожденному, бережно выхаживал его. Слабого Олененка регулярно посыпал солью, чтобы Оленица вылизывала его досуха, сухому малышу становилось теплее. После этого сразу начинал кормить, для этого придерживал Олениху, чтобы она не крутилась, и приподнимал Олененка к соскам. После рождения отпустил Олениху, не волнуясь, что далеко не уйдет. Таежник начал приручать Олененка. Старался чаще погладить, приласкать, поговорить с ним.

      - Ребеночек пятнистый, у тебя веснушки и бархатные рожки, в горной-тундре белым ягелем и багульником цветущей, - ласковые слова повторял вслух таежник.

      Рассказывал ему Тофаларские мифы и сказки, носил на руках, убаюкивал, как человеческого ребенка. Давал соль и сухие грибы, понимая, что только ласковым отношением можно сделать его ручным, а не диким. Играя с ним, аккуратно надевал на него мягкую уздечку. В ласковых и заботливых руках, Олененок начал подрастать, крепнуть и привыкать к таежнику. К концу второй недели жизни слабый олененок начал ходить за матерью, хотя на ногах еще плохо стоял и качался, но с каждым днем кости его крепли и он набирал в весе. Олененок активно бегал за Оленихой кормящей его молоком и за ласками заботливого таежника. На стойбище обязательно Олененок или Олениха находились на привязи. Если Олененок пасся, то Олениха была на привязи, и наоборот. Летом таежник, Олениха, Олененок и Алактай перекочевали на летнее стойбище в Белогорье, где с заснеженных вершин, дуют прохладные ветры, отгоняющие насекомых. Таежник старался не терять тропу и не перепутать с ведущей к скальным сбросам и осыпным препятствиям. При движении, Обо встречалась вдоль тропы и таежник положил в них камешки, как жертву духу горных вершин, чтобы снискать покровительство в путешествии. В однообразной тундре Обо являлись единственным ориентиром в пути. Таежник не спешил во время перекочевки, не давал уставать малышу, на трудных участках тропы, нес его на руках. Охраняя и защищая их от главных врагов: бродячих собак, волков и росомах, выбирающих для своей добычи слабых и выбившихся из сил. Хищники буквально шли по пятам за ними, подыскивая случай напасть на еще не окрепшего Олененочка. В высокогорной тундре в вершинах Саян, таежник днем и ночь охранял своих оленей. Олененок питался молоком матери. Олениха с удовольствием ела ягель. Под лучами летнего солнца обдуваемые ветрами, нещадно битые ураганными ледяными дождями, кочевали они по тундре рядом с куропатками. На золотисто -рододендровом участке горной тундры, свободном ото льда и снега, где цветы росли выше деревьев, где из камней были выложены лучи Керексур, таежник поставил чум. Рожки начинали пробиваться на голове малыша. В день летнего солнцестояния, танцуя от счастья таежник, украсил рожки оберегающими лентами цветной материи.

      В августе в горах очень хорошо. Среди ягеля и ползучей березки, на сплошном брусничном ковре появились красные макушки бесконечных россыпей грибов. В пойменных долинах рек с низкорослым березовым редколесьем, и сырых тенистых зарослях осины выросли подосиновики, желто-бурые подберезовики и сыроежки. Грибы лакомство для оленей и таежник не удерживая их в вершинах, перекочевал на осенние пастбища рододендровой тундры. Поедая сочную мясистую мякоть грибов, ягоду и карликовую березку, Олененок окреп. В день осеннего равноденствия к Оленихе и малышу вернулся с огромными ветвистыми рогами дикий папа Северный олень.

четверг, 21 июня 2012 г.

Ишхэн Ехе-Нур




Со Священным амулетом Ветер Мыслей,
Сон Кара-Чогду на мхах Ишхэн Ехе-Нур,
Светлей снега на белках и ясного неба,
Сладкого пения птиц и весенних ручьев,
В предрассветной заре возле чума.
А рядом чутко лежат, преданные собаки,
И чуть дыша, осторожно, тише облака,
В туманной пыли гольца, ходят олени,
Бесконечно каменистым и мшистым тропами,
По отрогам Большого Саянского хребта.

"Ишхэн Ехе-Нур. Тофалария". (Унгуштаев Эдик, род Кара-Чогду). Тофалары. Портрет. Живопись. Холст. Масло. 80-60 см.

      Русин Сергей

      Моя Тофалария

Ласковый хищник

     Год выдался урожайным на кедровый орех, и в родовой охотничьей тайге таежника Чогду стало много грызунов, основного зимнего корма соболей. Охота на соболя с первого снега пошла успешно. Снег в октябре, был не глубоким, и собака быстро загоняла зверька на дерево, а иногда ловила его. Найдя свежий след соболя, заново пускал по нему собаку, а сам двигался за ней верхом на олене. Собака Алактай, верный помощник и хорошо гнала соболя по следу. Если соболь уходил на дерево, собака садилась под ним и начинала лаять, подзывая хозяина. Таежник подъезжал не спеша, и не спрыгивая с оленя, прицеливался, стреляя в голову зверьку, чтобы не испортить шкурку.

      Если соболь замечал раньше преследование собаки, укрывался в валежнике, дупле или каменных россыпях, то таежник, разжигая костер. Дым от костра выкуривал зверька. Затаившийся соболь, от запаха дыма выскакивал, и таежник его подстреливал. Если соболь задыхался от дыма, таежник его вытаскивал его руками. Если зверька не удавалось поймать, то охота продолжалась дальше, и таежник ночевал в тайге.

      В начале декабря несколько дней шел снег и снежный покров оказался настолько глубоким, что добывать соболя с лайкой стало невозможно. Собака проваливалась в снег. И не могла достать лапами твердую почву. Ехать на Суглан было не возможно, все перевалы закрылись снежными карнизами. Таежник остался зимовать в горах, а для отлова зверьков решил поставить самолов. Чтобы приманить зверька, установил неподалеку в кедраче с естественным препятствием, кормушку с приманкой. Для этого забил, вышедшего из работы и не годного для кочевой жизни и охоты старого больного оленя. На его шубе, легкой, пушистой и очень теплой, стал спать, постелив на землю в чуме. А мясо использовал для корма собаки и для притравы зверьков. Подтащил и оставил часть туши у кормушки. Сделал большой круг по тайге на олене, потаскав привязанный за веревку небольшой кусок свежего мяса, чтобы зверьки по запаху, обнаружили приманку. С помощью лапки, ранее добытого соболя, сделал вокруг приманки отпечатки. Утром таежник подошел к приманке, по свежим парным крупным отпечаткам понял, что зверьки приходили к кормушке и можно на их тропках, поставить ловушку.

      Характер соболя такой, что пробежав в одну сторону, обязательно вернется след в след. Капканы, смазанные специальной смесью приготовленной из змей, таежник поставил в снегу под свежий след, тщательно замаскировал и припорошил снегом. Заметая свои следы, быстро удалился и стал ждать. Прикормленный, соболь, без опаски подошел к кормушке и попал в капкан. Началась Сибирская пурга в день зимнего солнцестояния, но таежник решил идти осмотреть ловушку сегодня. Завтра можно найти лишь несколько клочков соболиного меха от драгоценной добычи, съеденной жадной росомахой или хитрой лисицей. Таежник подошел к приманке. В капкане бился драгоценный зверек. Изящный, красивый, с пышным и шелковистым мехом соболь. Попался редкий черный соболь, ведущий полукочевой образ жизни. Таежник любовался храбрым и подвижным зверьком. Взгляд зверька свидетельствовал об уме и любопытстве. На мордочке соболя сменялись различные выражения, и просматривалось желание выйти из трудной ситуации. Таежник показалось, что зверек просит у него помощи. Приспосабливаясь к самым тяжелым жизненным условиям, таежник, сам стремился выживать в суровых условиях и почувствовал сострадание. Вокруг бушевал снежный ураган и таежник на мгновение задумался и решил, на международных аукционах пушнины обойдутся и без этого красавца. Он никогда лишнее с тайги не брал и освободил зверька из капкана. Поврежденный ловушкой зверек не убежал, а лег у ног таежника. У ослабленного одинокого зверька много врагов в глухой тайге. Всегда соболем, могут полакомиться рысь и сова. Таежник забрал зверька с собой, решил подлечить и вернуть к таежной жизни. В соболях никто не видел домашних животных, только пушнину, а он принес зверька в чум, накормил мясом рябчика и соорудив гнездо с травяной подстилкой, приказал Алактаю охранять его.

      Прошли сутки. Снегопад не прекращался. Втроем сидели в чуме, соболь и Алактай, грелись у костерка, вытянув лапки, а таежник пил чай и рисовал на амулете линии жизни. Внимательно рассматривал поворотные моменты прошлого. Спрашивал себя. Кто он на самом деле? Вспоминал свои самые счастливые дни. Время медленно текло, и недоверие зверька сменилось на любопытство. Соболь быстро привыкал к таежнику. Было в нем, что-то от ласковой кошки. Через несколько дней, соболь ел из рук, запрыгивал на колени за едой. Иногда осторожно покусывал пальцы таежник, настойчиво урчал, требуя на обед мясо рябчика. Он подружился с Алактаем, иногда проявляя к нему холодность и незаинтересованность. С ним не было проблем никаких, он не пахнул, не копал землю и не прятался. Все проверял в чуме, как старый хозяин, приглушенно урча. Весь чум превратился в пространство для игр. Отличный слух иногда заставлял выскакивать зверька под толщу сугроба, роя длинные подснежные норы и он быстро возвращался в чум длинными прыжками. Лесной красавец оказался ласковый, нежный, и очень игрив, проявляя наибольшую активность утром и вечером, зажигая своим азартом собаку Алактая и не давал скучать таежнику . Достаточно было повысить голос, темпераментный зверек быстро замыкался, проявлял недоверие по отношению к таежнику, но понимал, что делает что-то не так в данный момент, послушно исправлялся.

      Закончился снегопад. В кедрачах сугробы выросли с человеческий рост. Перевалы стояли закрытыми, делая кочевые тропы не проходимыми. Таежник не спеша кипятил чай. Отлично развитое обоняние зверька говорило, что у него на обед будет рябчик и кедровые орешки, сухой шиповник и пчелиный мед. Нежно благодарил за угощение и обижался, если его не погладили. Словно игривый котенок, соболь любил, когда его нежно щекотали. От удовольствия, добродушный зверек весело смеялся, запрокинув голову с заостренной мордочкой. Зверек сильно привязался к таежнику и если тот выходил из чума за сухими дровами, зверек следовал за ним. Ходил за каждым шагом таежника, легко передвигался по рыхлому снегу, хорошо лазил по деревьям. Куда шел таежник, туда бежал соболь. Одинокий и замкнутый таежник, привязывался к новому другу с ласковым характером. Все трое чувствовали себя по-настоящему счастливыми. Окрепнув от жизни в чуме, ловкий и сильный хищник, стал в одиночку уходить охотиться. Пищух, бурундуков соболь ловил, подкарауливая на снегу, подобно кошке. По следу нападал или гонял зайца. По-хозяйски проверял запасы орехов, сделанные бурундуками, белками, полевками, кедровками. Сыто наевшись, соболь возвращался и валялся на солнце около чума или у костерка, урча совсем, как домашняя кошка.

      Наступил март, погода становилась лучше. Таежник в воображении переносился в будущее, рассматривая небо, читал книгу приключений скрытую за замысловатыми узорами из звезд отраженных на поверхности снега. Таежник немного загрустил. Соболь полинял и выглядел тощими и поджарыми. Игры стали более сложными в зарослях стланика и среди каменных россыпей в мшистых кедровниках в верховьях рек, мяукая, он бегал с подругами. Соболь, увлекся гоном, с момента весеннего равноденствия местом его игр, стал родной дом, Саянская тайга.

среда, 20 июня 2012 г.

Акаш




Горит костер на стойбище оленевода,
Среди созвездий и горных пиков,
Танцуя искры, гаснут в вышине,
Они не ярче чароита звезд небесных,
Но спорят с ними в красоте.
Акаш и ты сияешь во вселенной,
Мгновеньем счастья украшая жизнь.

"Акаш(цветок). Тофалария". (Тулаева Ксюша, род Чептэй). Тофалары. Портрет. Живопись. Холст. Масло. 80-80 см.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Хранитель фантазий

      Позади был затяжной подъем, по каменистой тропе Кош-Пеш, с лева в дали блестел снегами пик Заоблачный. Чогду Счастье стоял, на перевале Мусс-Даг-Дабан. рассматривая гору Чело-Монго и Удинский хребет. Мир с прилипающими небесами, с суровой возвышенно холодной красотой, переплетался с сознанием восхищённым, причудливым рисунком снежных гор. Бескрайность, здесь отрешенно живописна, и бесконечность звезд желания приближает.

      Чогду задумался, какой его жизненный рисунок и кто он в горах, мечтатель или фантазер? Он отвлекся от созерцания гольца и на мгновение попытался заглянуть в себя. Посмотреть на свои сокровенные желания сердца. На что они больше похожи на фантазии или мечты? Он немного расстроился, все желания были похожи, скорее всего, на фантазии. Чогду удивился. Он впервые, сегодня узнал, что происходит в его сердце. Еще минуту назад он продолжал дальше надеются, что фантазии, возможно, сбудутся сами собой. Он мастерил новые амулеты, приносил подношения камни и ленточки Джалама на Обо, совершал обряды поклонения хозяину гор у Керексур. Посещал на почитаемых вершинах "оленные" камени, выкладки, кольца и наскальные изображения. Результат некогда не превосходил то, что уже имел Чогду. Было чувство пожелания чего-то многого, большого, светлого и прекрасного.

      Но главное пожелание, чтобы их было двое – он Чогду Счастье и она. Ее звали Эъккисинэр Любовь. И они нашли бы друг друга в горах и жили общей кочевой жизнью. Тропой, рисуя жизнь двух самых счастливых таежных кочевых оленеводов и охотников. Чтобы они были счастливыми, потому что были только вдвоем, полноценной частичкой Великой Вселенной. Сливаясь неразлучно в едином дыхании со Священными Саянами, и бездонными небесами, без преграды времени и расстояниям. Чогду всегда желал, чтобы их было двое – он и она. И они летали выше заоблачных и мечтательных снов, наслаждаясь суровой и леденящей красотой, имея бесконечное небо в вечной душе, снег, солнце, счастье и свободу, жизнь кочевую, и бесконечную высоту.

      Но ради таких желаний, Чогду, сегодня не готов был действовать. Он еще мало верил, что эта хорошая мечта выполнима. Он думал , что недостоин светлой Любви, поэтому скитался по дальним странам. Чувство напоминало, скорее всего, легкое пожелание, хотелось бы многого и конечно растворится вместе с ней, в рисунке гор. Он часто спотыкался, падал, снова шел по далеким тропам, разочаровывался, уставал, падал и вновь вставал. Но он всегда желал, что он будет любить ее вечно, ведь она его идеал. Чогду не сильно надеялся, что эти желания, когда-нибудь осуществится. Но он желал, что она всегда будет ждать его, с радостью встречать и сожалением провожать, согревать теплом своего сердца их уютный чум. Иногда верил, что пожелание может осуществиться в далеком будущем. Он желал, что будет носить ее на своих сильных руках и по перевалам и космическим границам, где духами гольцов освящены курумы. И вскоре медленно смирялся с обычными повседневными событиями, происходящими на оленеводческом стойбище.

      Он желал, что они будут жить, в любви и радости, и не надоесть друг другу в вечности. Что Счастье и Любовь будут помогать людям, травам, животным и птицам, всем таежным братьям. Постепенно привыкал к текущим событиям обычной одинокой кочевой жизни. Он желал, что он мог быть другим, рядом с ней, внимательный, нежный и заботливый. Что уйдут раздраженность, грубость и черствость. Что для него, она красивее всех на свете, и они всегда неразлучно будут вместе, а значит, и счастливее всех. И бесконечность неба вместе с ними, становится бескрайний, и духов хор запоет в холодном крае и они будут встречать рассвету в дни весеннего равноденствия. Любовь должна быть всегда прекрасна. Чогду восхищённо повторял себе, что желает всегда преклоняется перед величием удивительной теплой и ласковой, как солнце Любви. Он желал и она бесконечно прощала ему глупый обман и лож. Ведь в прошлом, он не умел еще сильно любить и лгал от безысходности или, стыдясь собственной вины. Он желал и она бесконечно прощала ему раздражительность и измену. Вернувшись к ней, Чогду раскаивался, просил прощения и сравнив все вокруг, и вновь обретал самое лучшее, удивительную Любовь. Она бесконечно прощала ему злость, обиду, разочарование, страдание, огорчения, и предательство. Все могла простить Любовь, что пришло от незнания, а не от злого умысла Чогду.

      Удивленный таким великодушием Чогду осмотрелся по сторонам. Гольцы Чело-Монго сливались с небом, и на белках блестели бликами снежники переплетаясь с багульника узорами, когда на них лежали молча стада Северных оленей. Удивленное сердце под амулетом сильно билось. Жадно и учащенно вдыхая неба воздух, Чогду мечтает и думает в поднебесье восхищенно, вдохновенно, словно кочующее счастье. Понимая, здесь имеет смысл Вселенная, амулет Хранитель Фантазий и ее участие. Не хватало силы самого бродяги Чогду, быть всегда с ней вместе. Амулет всегда хранил его фантазии. Мало было веры в их осуществление в суровой таежной кочевой жизни. Этим Чогду объяснял себе не готовность к действию, неготовность работы над собой. Чувство мечты быть вместе переросло в страстное желание, становилось необходимостью и нуждой. Эта страсть затмила все другие помыслы, стала навязчивой идеей. В сознании рождались планы, действия, цели. Чогду осознал, фантазии на горных тропах не нужны, их нужно или откинуть, или превратить в мечту о красивой сказке вечной кочевой Любви и Счастье. Чогду желал, чтоб мечта сбылась, старался быть настолько непоколебимым в своем желании, чтобы убедить себя в будущем успехе. Он стал верным своим мечтаниям. Чогду обязан победить, должен решиться перейти перевал и забыть, свои кривые тропинки. Пришло новое состояние разума, страстное желание быть вместе, столь необходимое для его рисунка жизни. Чогду сделал шаг и перешагнул ворота перевала Мусс-Даг-Дабан и пошел далее по родной Тофаларской тропе. В глазах хранилось отражение неба, туманы снов подымались вверх, опускаясь хрустальным дождем. Пурпурной улыбкою сердца, на вечных хребтах Чело-Монго, растворялось пространство и время, в звездопаде странствий души, оставляя обнаженными нервы, и стремление бесконечно вместе по тропам идти.

      Щурясь на солнце от снегов Чело-Монго, тихо по древним тропам вместе пойдут Чогду Счастье и Эъккисинэр Любовь, выбирая направление по древним указателям пути, Солнцу, Луне и звездному небу. В первозданном мире создавая и строя пространство Души. Рожденные для кромки неба и земли, распахнуты свежим ветрам их нежные души, и близка бездна и шумит порог, они сердцем ощущают верный путь из тысяч каменистых троп. Заботясь друг о друге, кочуя вместе, Чогду и Эъккисинэр никогда не разлучатся. Если в рисунке жизни Священных Саян есть Любовь, рядом с ней кочует Счастье.

вторник, 19 июня 2012 г.

Дээри



К созвездиям сквозь облака и густые туманы,
Тянуться наши мечты и горы Священных Саян,
Иногда отяжелев от снегов и воспоминаний.
Полюбившему одиночество, собирая мох-бородач,
Слышен шум падающих звезд о поверхность реки,
Сорвавшаяся в ручей, с небес уснувшая звезда,
Блеснув и медленно намокнув, меркнет навсегда.
И талая вода, текущая в снегах с гольца,
Приобретает цвет и вкус земли и неба.

"Деери(Небеса). Тофалария".(Баканаев Владимир, род Кара-Чогду, родовые таежные угодья Хадама). Тофалары. Портрет. Живопись. Холст. Масло. 80-80 см.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Счастливая мечта

      Пирамидами высятся горные снежники Алхадыра, выше уровня синего неба и облаков. В блеске снегов выбирая тропу, таежник шагал с Северными оленями. Жизнь таежного кочевого оленевода и охотника из племени Черных Гусей шла по вечному кругу - рождение, детство, зрелость и старость. Четыре времени года повторялись по бесконечному кругу – весна и перекочевка, лето, перекочевка и осень, зима и снова весна и снова перекочевка. Вся жизнь проходила у кочевого костра в чуме на оленеводческих стойбищах, среди гольцов, выше заоблачных и мечтательных снов, в суровой и леденящей красоте. У костра, за чашкой соленого чая с оленьим молоком приходили мечты, с которыми можно было чувствовать себя счастливым.

      Прижимая к сердцу, амулет, таежник Чогду тихо уснул. Чудесный тонко сотканный сон пришёл к нему в предрассветный час. В движениях воображения, таежник видел в небе бесконечность, мысли погружались в седую вечность, протоптанными тропами, петляющих от камней гор. Снились амулеты, дарившие силы и чистые мечты. Таежник в видениях, ощутил образы ягеля и багульника на гольцах, тумана влажную пыль над распадком. Скалы, снег, гольцы, небо, ручьи, туманы летали в глубине его черных глаз. Встречая солнца блеск, отражение гольцов в снегах, звездный свет в далеких небесах, и чистый трепет и чудесные мечты, без преграды времени и расстояниям. В видениях охотнику подошел, белый как горный туман, Снежный барс ирбис. У него были чистые синее глаза, мощная грудь и серебристо-белая шерсть, с рисунком в виде крупных тёмных пятен и розеток. Молва старых таежников, наделяла его человеческим разумом, и все считали родным братом, призраком охоты, тенью предков, или может быть с Духом Саян. Подсознательно ощутил страх, и трепет пробежал по коже. Он мгновенно вспомнил, правдива и честна ли его таежная история, охотой добывающего пропитание для жизни и какие мечты греют его сердце. О чём болит его таежное сердце, и какие мысли лечат его, чтобы пойти навстречу желаниям сердца. У него было несколько мечтаний. Просто желания, по каким-то причинам не выполненные в момент их рождения, он ленился, и они еще не воплотились в жизнь. Было желание кочевать с оленями и Алактаем, в тундру, навестить давних друзей изюбря и медведицу с малышами, это осчастливило бы их. Он вспоминал бы об этой встрече достаточно долго, как об одном из наиболее приятных моментов в кочевой жизни. Таежник продолжал во сне мечтать. В глазах таежника отражалось небо, туманы подымались в высь, опускаясь хрустальным мечтательным дождем, на вечные хребты и перевалы, растворяя пространство и время, в звездопаде странствий души, оставляя обнаженными нервы и стремление по тропам с оленем идти.

      Благодаря воображению, таежник рисовал красивые образы в разуме. Мечты захватили дух и уносили его прочь от реальности. Он не обращал внимания, что не понял еще свою большую мечту, но желание было одно, чтобы мечта сбылась. Как в счастливом детстве, не было во сне пределов мечтаний. В его чуме еще висели детские рисунки оленей, волков, барсов, медведей и подобно этим рисункам, как в калейдоскопе мелькали мечты. Таежник вырос и перестал думать о детских мечтах. Стал понимать реальность и осознавать, что просто так ничего не сбывается, что нужно трудиться, чтобы мечта осуществилась. Чтоб достичь цели, нужно много работать. И забывал о своих наивных мечтах. Так жить было намного легче, забыл и не нужно стараться. А тайга требует немного, всего лишь быть мечтателем, мечтать больше, чаще и оставаться верными своим мечтам. Ведь если постоянно думать о своих целях, и стараться, то и большая таежная мечта сбудется. Мечты, самое ценное, что есть у охотника, они зажигают в его душе огонь, заставляют кочевать по бесконечным горным тропам и туманным перевалам и не чувствовать никогда усталости.

      Светлая большая мечта есть таежная мечта и у таежника. Это самое заветное желание, исполнение которого сулит счастье. Он сказал Ирбис, что в воображении много мечтает, но перенести все трудности, ради таежной мечты нелегко. Таежник мечтает, обойти все сложность жизни, и не закрываться от страха перед опасностями. Мечтает, не разочаровать таежных друзей, и остаться верным природе. Мечтает, сердцем быть чистим, быть верным охотничьим традициям, обрядам удачи и потому быть достойным доверия. Зря деревья не рубить, траву не мять. Мечтает любить братьев своих зверей, небо, скалы, беречь их и не предать. Лишнее с тайги не брать. Детенышей зверей и птиц не трогать, беречь медведицу с малышами. Мечтает, с радостью в сердце, не думать о том, что надо быть осторожным во время опасности и не помнить ограничения человеческой жизни выживая в суровых условиях. Мечтает, поддерживать тепло сердца изнутри, когда вокруг знойный холод. Бережно относится к природе, и сохранить отзывчивость, трудолюбие, терпимость, простодушие, доброту. Мечтает, сердцем видеть красоту во всем, вокруг себя, и сосредоточить свою жизнь на вершинах гольцов и призывать помочь серебро Полной Луны и золото Ясного Солнца.

      Белый Ирбис ответил, что мечта таежника прекрасна, и важно, чтобы он готов был идти к ней, и нет ничего в высокогорной тундре невозможного. Если того, о чем таежник мечтает, еще нет в вершинах гор, значит, оно появится. Все, что можешь представить себе таежник, можно достичь, если помнить, что мечты сбываются.

      Проснулся таежник и понял, что зимы в горах суровы, а их вершины – опасны. Ирбис чувствовал себя, как дома, на опасных склонах. Таинственное существо, о жизни которого мало, что известно. Молва старых таежников, наделяла это существо, человеческим разумом, и считала родным братом. Таежник воспринимал весь горный мир, как единое живое существо, он и сам уходил в горы для сбора лекарственных трав, по следам снежного барса. Пошел сильный снег, который не прекращался в течение многих дней и ночей, завалив все окрестности, и закрыл перевалы, отрезав тропы ко всяческим перемещениям по горам до весны. Засыпал звериные тропинки разгульная метель. Проделав длинный путь со снежного сугроба на сугроб, после долгих поисков пути таежник, заметил логово снежного барса в укромной пещере, скрытой от посторонних глаз. В сильном снегопаде таежник подумал, что это волк из-за серовато окраса, но присмотревшись отчетливо, разглядел гордого, красивого барса. С очень длинным хвостом и короткими лапами. Длина тела вместе с хвостом была более двух метров. Окраска зверя прекрасно маскировала его в естественной среде обитания, среди тёмных скал, камней, белого снега и льда. Снежный барс, сонно открыв глаза, обернулся и посмотрел на охотника. Таежник испытывал необычные ощущения, барс не агрессивное животное, хотя ловкий хищник. Падали отдельные снежинки. Малыши ирбиса беззаботно играли, валялись в снегу. Число детёнышей в помёте было пять. Съезжали малыши на спине с крутой скалистой горки, быстро переворачивались, кувыркались и падали в сугроб на все четыре лапки. Котята играли, а мать устранилась у входа пещеры. На человека напала, и таежник почувствовал, что барс не опасен. Снежный барс с виду холодный и строгий, а в душе понимающий, любящий, уважающий, обожающий.

      На малышей снег производил сказочное впечатление, и был взрыхлен и утоптан. Снежные барсы урчали, шевеля длинными белыми усами в лучезарной картине беззаботного детства. Хорошенькие малыши с голубенькими глазками, почти не отличались от обычных котят. Барсенок - непоседа прыгал среди снега цвета сапфира, делал вид, что борется с ним, поскользнулся и покатился вниз в ущелье. Время падения малыша, растянулось, и таежник почувствовал волнение, возможно, что-то с ним что-то случится. Таежник поймал падающего малыша и положил не осторожного зверя на снег. Посмотрев на малыша, ласково мяукнула мама. Таежнику нравился маленький, беспомощный барсенок. Испуганный малыш был раскрашен крупными сплошными буроватыми пятнами на спине и сильно пищал в поисках матери. Гордо прищурив глаза, мама возлежала под скалой, наблюдала, затем вышла из пещеры, утопая в снегу, направилась вверх по скале в гору, показывая таежнику, выход из снежного плена. Встреча со снежным барсом, предзнаменовала важное событие, которое должно сыграть в жизни таежника особую роль. Этот день он назвал День снежного барса.

понедельник, 18 июня 2012 г.

Унэр


Разогнал постепенно серебристый закат облака,
Освежающий верховик дующий с гор Барбитая,
Не погасить ему угли кочевого костра,
Запекающего хариус на березовой палочке.
Руки греет чашка соленого чая с молоком,
Родового оленя из небесных стад Кара-Чогду,
Знакомые воспоминания, подбирая украдкой,
Про охоту, бесконечные тропы и цветущий багульник,
Про восход лучезарного солнца и счастливые дни,
И амулеты светлых снов и добрых пожеланий.

"Унэр.(Восход) Тофалария".(Унгуштаева Мария, род Кара-Чогду). Тофалары (Тофы). Портрет. Живопись. Холст. Масло. 80-80см.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария
Воспоминания будущего

      Перекочевывая по каменистым рекам Мандрык, Мантагыр, Барбитай, Ожигай, срастаясь с горами по перевалам Хурэгтын-Дабана, тропою трудною к мечтательному счастью. Глотая жадно крупными глотками туманы, в безмятежности, покое, тишине и озарении, вдруг таежница Чол наполнялась таинственною мощью. Таежница понимала понемногу, вернувшись в высокогорную тундру, на родовое стойбище в вершинах Саян, она оказалась рядом с бесконечностью. Случайно таежница обнаружила на стойбище потерянный амулет своей юности, частично измененный, но всё ещё узнаваемый. Она смотрела в него как в зеркало без стекла, как в записную книгу. Ветер памяти сразу принес много разных воспоминаний. Но никакой ураган не мог унести острые новеллы, о счастливых днях, проведенных с любимым Чогду. Амулет бережно разбудил в сердце призрак большого чувства, согретого светом былой любви в виде ярких образов. Ощущая реально старую легенду, красивый миф о своем прошлом. Наполнил значимостью свою жизнь. Разбудив яркие чувства, таежница проживала их заново, испытывая яркие ощущение. В иллюзорном и инопланетном мире гольца Тас-Даг, изумленно и восторженно смотрела, не дыша на картины прошлого. Уходили из нервов усталость и повседневные заботы.

      Хроника событий на амулете начиналась с воспоминаний о детстве. Внизу восхищал суровой красотой поток Кара-Бурень, светилось ожерелье бирюзовых озер по притоку Сайлыг, и впадающий в нее Орукунэр-Сайлыг притих, с гольца разбиваясь в капли, стекал Сан-Гас. Воспоминания чередовались, наполняя жизнь смыслом. Полями цветов пылает Саган-Дайля, Хуруг-Ой, непостижимая тайна ледника на века. Шара-Ой, туго бьется о скалы пеной вода, Стрелка с Кадыр-Ос, мысли и чувства в небеса, Таштыг-Ой, горные духи к перевалам зовут, Чуглым, легенды Тофаларов чередою идут, Орта-Ой, олени стадом подымаются в облака. Чатырлыг-Ой, чумы охотников стоят вдоль ручья, Холба-Кадыр, щерлопы и стены из камня и льда. Кушоя, потоки из перламутра и хрусталя, Ханныг-Кадыр-ос, нереальная живописная сила, Гольцовые озера и отраженные в них небеса. Слышен стук сердец, это их родовой голец Хамжур- Тайга.

      Непреходящий мир прошлого, стремительно прорывался во преходящий. Разбудив внутренние переживания, словно сны и видения. Тревожащие переживания, всплывали в сердце, таежница и не могла она совладать с чувством душевной боли, радости, обиды, изумления, гнева, восторга, печали, счастья, ревности или сожаления и избавиться от этих переживаний. Рисунок на амулете был начертан судьбой с начала их знакомства, так что встреча с Чогду была связана с внутренними эмоциональными переживаниями. Таежница стала восстанавливать старый амулет и воспоминания о внешних событиях собственной жизни. Ситуации, не дающие покоя, стала рисовать на амулете в виде небольшого рассказа. Лентами и кусочками меха точно воспроизводила все события, восстанавливая детали. При этом подробно ощущая чувства, которые были вызваны в прошлом.

      Влюбленная в вечную небесную бесконечность, в облаках, солнце, ветре купаюсь, кобальта синеве легко растворяюсь, искренне счастлива и, улыбаясь, видела Кара-Чогду в глубине глаз своего любимого Чогду беспечность. Вокруг них чистотой звенела бескрайность, времени для сердца не существовало, одни мгновения. Над ними вершина Эред-Ундэр и кочующий снегопад, между двумя стихиями они легко растворялись, отражаясь в своих мечтах и стихах. В глубине души она ясно не понимала, что же на самом деле произошло с ними. Она помнила его улыбку и уже с этого момента их жизнь становилась сложной. Много раз она пыталась объективно рассмотреть свою жизнь. Все произошло, быстротечно, подобно чуду. Далее все кочевые воспоминания расплывались. Рассмотрев на амулете эту описанную ситуацию, как черновой рисунок, таежница много раз переписывала историю своей любви в более красивом живописном варианте. Медленно кочуя с новым рисунком навстречу своим мечтам. Вспоминая, как выше радуги бегали по росе босиком, таежница вступала в разговор с Чогду и рассказывала ему свои чувства. Тепло сердца легкой грустью или мечтательным восторгом, отражалось в его глазах и искренних словах. Он отвечал заботой и нежностью. В глубину его глаз, она вновь окунулась с легким вдохом. Видела по ночам его светлые сны и сердце горело пламенным огнем, и была ближе тишина, в ней его шепот и далекие голоса. Пыталась понять мотивы поступков своего любимого. Советовалась с ним, сочувствовала и прощала глупости. И начала сочинять и обрисовывать на амулете собственную сказку их любви, показав себя в новом, более выгодном свете. Подвязывая новые яркие ленточки, создавала личный миф, изображала свою маленькую счастливую историческую правду. В вечности амулета Воспоминания о Будущем, вырисовывался ее миф поиска совершенных и идеальных миров. Пыталась истину понять влюбленным сердцем, таежница умом старалась красоту и счастье осознать и зафиксировать в частичках амулета. Включала иллюстрации рождения их вчерашней счастливой кочевой цивилизации и будущность. Сбегая в прошлое от остывающих чувств, нашла силы очерчивать свой возврат в настоящее. Множество событий, которые ещё не произошли, но произойдут, со временем, так и с местом волновали таежницу. Будущее не предопределено, и таежница сама творила его и оно зарождалось из переосмысления прошлого. Верные выводы о прошлом, приводили к правильным выводам о судьбе. В модели счастливого времени ее амулета в будущем иногда повторялся рисунок, что уже был в прошлом.

      С помощью художественного воображения, на амулете она меняла времена года в рисунке движений таежной тропы. Оставляя позади, когда-то неверно обрисованные видения и мысли. Звёздный путь очертил оптимистические перспективы из прекрасных прежних оных дней. таежницы , увидела быль и завтра, вечных снегов играющих белизной, Кодаек, цветом прозрачно-хрустальной, и судьбы не земной. Тайлы-Ой, холодом ледника и зноем лета, Горо-Орагты-Ой, наполняла душу глухой тишиной. Буштыг -Ой, цветом горных склонов цветов золотой, Бургутуй, согревала лицо солнечной теплотой.

      Таежница понимала, как жила, делала прежнее время много хорошего, и в свое время винила себя за прошлое. Время это ушло во вчерашний день, и оно больше никогда не вернется. Таежница открыла сердце новым эмоциям в воображении, как будто существовала в новой, ранее знакомой, грядущей межзвёздной кочевой цивилизации. Она продолжала чертить новые записки в памяти амулета. Сердце стало чувствовать себя счастливо. Таежница вновь приветствовала будущие времена в золоте восходящего лучезарного солнца, не забывая поблагодарить минувшее серебро заходящего безоблачного светила.

воскресенье, 17 июня 2012 г.

Агла


Хорошо у гольца наполняющего вселенную мощью,
Где логово устроил красавец Ирбис Снежный Барс,
Полярная звезда, обжигает светом, рождая ручьи.
В кедровом лесу на равнине в излучине реки,
Белковать по толстому слою опавшей хвои,
Или волчатничать порошей тальником пойме,
И сидеть у кочевого костра вытянув уставшие ноги,
Вырисовывая на Священных амулетах рисунки жизни,
Спину греть и блестеть боковой стороной лезвия ножа.

"Агла(охотится облавой). Тофалария".(Токуев Анатолий, род Кара-Чогду). Тофалары. Портрет. Живопись. Холст. Масло. 80-80 см.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Зона равновесия

     По тайным тропам кочевал одинокий таежник, по угрюмым ущельям между тесными скалами и по тундре мимо россыпей курумов, куч нагромождений камней, озер и ручьев. Таежник шел в гору и каждый шаг ему давался с трудом. Он терпел и шагал уверенно вверх. Он ощущал робость перед горным массивом, осознавая величие снеговых вершин, подпирающих небо. Таежник совершал связанный с опасностью подвиг восхождения к точке соединения неба и земли, где стремился разобраться в себе. Шаг за шагом приближал его к вершине. Он увидел за скалой огромный снежно-ледниковый массив пограничного хребта и бесконечное небо.

      Таежник сделал еще один трудный шаг и взошел на самую вершину остроконечной пирамиды. Он находился в центре Тофаларии, под Полярной звездой, на острие небесного чума мировой горы, вокруг которой вращались даже гордые звезды. Таежник представлял гору, как Священную, близкую к небу, от нее исходило постоянство, вечность, прочность и неподвижность. Вершиной этой космической горы была Полярная звезда, и воспринималась она начальной точкой Творения, где впервые коснулся земных камней Черный Гусь. В этом первозданном, выходящем за пределы таежного пространства мире, среди куч чистых камней покровитель создал его племя. Вершина горы представлялась особым местом, где бьёт родник, рождающий ручей несущий живительную силу. Таежник развел кочевой костер, вершина осветилась, в сужении сумерек густых все горы погрузились в сон.

      Одиночество на горе оберегало от земной суеты, от мелких устремлений, наполняло дух чувством высоты и возвышения над повседневностью. Таежная жизнь с вершины горы представлялась мелкой, кроме заботы, которая волновала таежника. Заставляла чувствовать в сердце изменения, привнесенные прожитыми днями и пытаться разобраться в причинах недовольства. Таежник взял в руки Священный амулет, главный свидетель жизни, внимательно читал рисунок событий. Он заново старался пережить случившееся с ним, полностью до мелочей, со стороны наблюдая важные моменты. Готовился встретиться со своим главным покровителем, в поисках возможности обратиться к нему за советом и просьбой искреннем прощении людей, проявивших недостаточное уважение к природе. Он почувствовал Священное присутствие и начал свой рассказ.

      В истоке родового ключа входившего в охотничьи угодья, поселилось таинственное существо, о жизни которого мало, что известно молодым таежникам. Это существо, молва стариков, наделяла человеческим разумом, и считали родным братом. Таежник воспринимал весь горный край, как единое живое существо. И был рад соседу. Логово устроил Снежный Барс, в труднодоступном месте. Днем отдыхал, спал, лежал на скалах. Охотится в большинстве случаев перед закатом солнца или утром на рассвете, выслеживая больных животных. Охотятся в одиночку, в засаде карауля добычу у троп, солонцов, водопоев. Наблюдал, затаившись в дневных лежках на скалах. Регулярно совершая обходы своего охотничьего участка, проверяя пастбища диких копытных, или спускался с высокогорной тундры в вершинах гор к тайге оставляя задиры на деревьях, поскребы на тропах. Ирбис следовал по звериным тропам, проходящим по хребтам и вдоль ручьев, протаптывая постоянные тропинки по рыхлому снегу. Ирбис совершал большой обход и регулярно появлялся не далеко от стойбища через несколько дней, возвращаясь в логово. На таежника он не обращал никакого внимания. А таежник восхищался красотой хищника, отличавшегося тонким, длинным, гибким телом, относительно короткими лапами, небольшой головой и очень длинным хвостом. Вместе с хвостом он был длинной около двух метров и весом около пятидесяти килограмм. Прошло несколько дней, и Ирбис не появлялся. Таежник почувствовал волнение, возможно, что-то с ним случилось. Пошел искать Ирбиса, обследуя альпийские луга, безлесные скалы, каменные россыпи, обрывистые ущелья и снежную зону. Таежник отличный следопыт, и спустившись ближе к кустарниковой растительности, у солонцов на тропе нашел Снежного Барса. Ирбис лежал без сознания, в браконьерской петле поставленной на рысь, обреченный их на мучительный конец. Это бала крупная кошка с сильно вытянутым туловищем и увеличенными кормящими сосками мамаши. Шкурой белого цвета, с дымчато-серым окрасом шерсти, с рисунком в виде крупных тёмных пятен и розеток. Таежник ни когда не ставил слепые петли, не считал их охотой. Покачав головой, Таежник потрогал Ирбис, она была еще теплой и не утратила дыхание. Он снял петлю и осторожно понес Ирбис к ее логову. По тропам тундры открытых плоскогорий, пологих склонов, минуя каменные реки и осыпи, к своим угодьям. Логово Ирбис находилось среди скалистых нагромождений под нависшей плитой. В нем лежал новорождённый маленький котенок, слепой и беспомощный. Малыш был раскрашен крупными сплошными буроватыми пятнами на спине и сильно пищал в поисках молока матери. Положил раненого зверя на мох. Противоречивые чувства нахлынули на, таежника с одной стороны восторг и счастье, с другой стороны страх. Мучил вопрос. Чем кормить детеныша? Дал с фляжки пить оленье молоко и вздохнул с облегчением. Котенок жадно пил. Таежник начал его лечить травами. Ухаживал, кормил, поил и Ирбис и малыша. Далеко не отходил, подложив сухой мох, спал рядом, согревая их своим телом. Помогая Ирбис, из сострадания и восхищения, ему иногда казалось, что он принял облик Снежного Барса и действительно их родной брат. Для таежника время растянулось в ожидании выздоровления, пролетала вечность и он начал мастерить амулет, наносил на него рисунок жизни. И случилось чудо, через три дня Ирбис вернулось сознание. Она не смогла встать, но открыла глаза, посмотрев на малыша, на таежника, и мяукнула. Прозрел и детёныш. Таежник заботился, кормил и лечил раненного зверя и детеныша. Гладил и ласково разговаривал с ними. Здоровье Ирбис стало поправляться, она начала вставать и вскоре выходить охотится на мелких сусликов и куропаток, не трогая в тайге потомство зверей и птиц. Ела и растения горного багульника, зеленые части маральего корня и траву. По отношению к таежнику себя вела Ирбис очень робко с чувством благодарности за спасение и бережное отношение малышу. Таежник продолжал подкармливать кошек, и иногда отлучался на свое стойбище, приносил молоко и сырое мясо кабарги. Далеко не отходил, подложив сухой мох, спал рядом, согревая их своим телом. Помогая Ирбис, ему иногда казалось, что он принял облик Снежного Барса и действительно их родной брат. Для таежника время растянулось в ожидании выздоровления, пролетала вечность и он начал мастерить амулет, наносил на него рисунок жизни. И случилось чудо, через три дня Ирбис вернулось сознание. Она не смогла встать, но открыла глаза, посмотрев на малыша, ласково мяукнула.

      Когда окрепшая Ирбис вновь начала совершать обходы своего охотничьего участка и котенок старался сопровождать мать, на охоте играя с ее длинным хвостом. Таежник успокоился и спустился по тропам в долину к своему племени, собравшемуся на Малый Суглан. Он встречался с друзьями таежными кочевыми оленеводами и охотниками для обмена амулетами. Показывал и свой новый амулет. Много труда нужно положить, чтобы заставить таежника разговориться, он больше молчал и слушал. Из разговоров стариков рода он понял, что таежники случайно нашли барса погибшего в браконьерской петле, которую поставили на волка, а шкуру принесли на Суглан. Таежник побежал смотреть кошку и с ужасом узнал одеяние, которое носила Ирбис. В отчаянии он убежал в горы к логову. Малыш остался один, и таежник стал, учить его охотится, единственного друга и постоянного обитателя высокогорной тундры в вершинах Саян.

      Рассказ и рисунок на амулете закончился, таежник сделал паузу. Подумав, решил нанести на амулет силуэт Тофаларии виднеющейся в тумане надежды. Чогду потушил костёр и встал, он понял, что проявляя неуважения к природе, люди сделали свои сердца темными. Совершить ошибку плохо, и еще хуже не признать ее. Это была не ошибка, идущая от сердца с недобрыми намерения, он просил простить ошибки, идущие от ума, от непонимания ситуации, ложного представления мира. Таежник никогда лишнее с тайги не брал, и не устанавливал петли для ловли кабарги, волка, рыси, в которых погибали Ирбис. Своим примером таежник попытался изменить отношение к природе, создав Зону Равновесия, необходимую, для восстановления. Надеясь, что в далеком будущем, люди научатся получать радость, от того, что рядом с ними в горах обитает, и красавец Снежный Барс.

суббота, 16 июня 2012 г.

Кушоя



Растворяясь в густой тишине и покое,
Вдыхая туманы глубоко и свободно,
Кочуя медленно с родовыми оленями,
К керексурам в дни равноденствий,
По границам горных вершин и неба,
Вечно встречаясь с бесконечностью,
И красотой до гениальности прозрачной,
Как кочевые сны и светлые надежды.

"Кушоя. Тофалария".(Торгоева Полина, род Тырк-Хаш). Тофалары. Портрет. Живопись. Холст. Масло. 80-80 см.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Грезы тундры

      С годами постаревший таежник Чогду решил пожить оседло. Всю жизнь он занимался таежным кочевым оленеводством и охотой, а в старости остановился пожить в широкой долине. Летом его олень не может выносить жару, паутов, мошку, и с ним каждый год таежник кочевал в высокогорную тундру Белогорья, к вечным снегам Саянских гольцов. К зиме таежник снова спускался в тайгу для пушного промысла. Это была вечная кочевая жизнь по бесконечному кругу троп. С годами такой режим жизни, который устанавливал олень, стал для таежника трудным.

      В бродячей жизни у таежника было много оленей, но пожив несколько лет оседлой жизнью, остался у старого таежника один последний олень. Он был белого цвета, высокий и выносливый. В долине олень щипал молодую травку у болота и стал упитанный, блестящий и развесистый. Каждое утро таежник угощал его солью и поглаживал. Олень нежился, млел и мычал. Всматриваясь в глаза оленя, старому таежнику иногда казалось, что у оленя есть высшие переживания, воображение и привычка видеть сны. Не смотреть, а именно видеть, замечать, запоминать, играть с ними. Наступало еще одно оседлое лето, нежнее стал запах у цветов, голоса птиц зазвучали красивее, луга превратились в море ярких цветов, заново можно было влюбиться. А оленю грезилась перекочевка из теплых радостных долин на однообразные вершины Саян к вечным снегам на высокогорную тундру. Приходили прекрасные, чарующие грёзы, вспоминал тропы, ведущие к счастью. Те самые волшебные места, где исполняются не только все желания, а даже и все мечты. В воображении возникало переживание единства и ощущение полнейшего слияния со всем миром гор и неба.

      Олень ощущал, что он находится за гранью времени и пространства, за гранью жизни, и мог наблюдать за самим собой таежник в тундре со стороны неба. Тундру он ощущал, как нечто знакомое и притом неведомое. Его мечты, не были направлены на их выполнение. Олень грезил о счастье, радостном, заманчивом, фантазии соединялись с потребностями и желаниями. Олень представил, что вошел в тундру, стал на мох и предался размышлению. Мысли его незаметно несли к небесам и звездам. Олень думал о благополучии кочевой жизни, о том, как бы хорошо было жить на гольце, на берегу реки Утхум, и кочевать вдоль снега, что можно оттуда видеть все Белогорье. С собой олень бы взял мечты из далёких снов, его сердце замирало, почти не билось, вдруг счастье снова ему улыбнётся. Когда на гольце он встретит оленицу, и она скажет, что мечтала, чтобы к ней подошел он и нарисовал ей сны белых облаков, и скажет, что хочет узнать, что такое нежность. Олень не мог понять. Что думает таежник о горах? Когда они будут кочевать? Скоро горы они увидят? А быть может, и не увидят совсем. Таежник без оленя смотреть может, но гор не увидит. Тоска, грусть по тундре, вошли в сердце. Поник олень. Он решил, что сожаление единственный способ, которым он может привлечь внимание таежника. Конечно, он не сказал об этом. Олени вообще ведь не говорят. Олень, только боялся и сильно прижался к таежнику, как будто ему сделали больно. Он некогда не бодался, не лягался и не кусался, всегда был робким и нежным. Он в отчаяние. С мечтою о вольной таежной жизни, ощущением свободы птицы, трудно расстаться. Разочарованный оседлой жизнью олень, не нашедший достойного места в долине, он все чаще стал предаваться грезам. Олень стоял, смотрел неподвижно на горы и небо, не отрываясь; мысль его переходила в созерцание; он ни о чём не думал, но какая-то тоска волновала его и мучила мечта, создавая в воображении картины.

      Без хорошего оленя, и таежник всегда слабел. В тайге без оленя ему делать было нечего. Олень перевозил все имущество таежник, его самого. В Белогорье жил натуральным хозяйством, в тайге было много мяса, а олени кормили таежника и молоком и маслом и жиром. В вечных передвижениях и перемене мест в поисках ягеля для оленя; таежник не брал ничего лишнего, ничего тяжелого. Кочуя, где растет ягель по мшистым склонам, окруженными высокими скалами. От чума к чуму на новое стойбище, останавливался на открытых солнцу сухих открытых террасах. Вспоминал кочевки с зимних пастбищ, и удобные, для отёла места и рождение оленят, беззащитных, нежных, пугливых созданий. Питался не только ягелем, но и молодой травой и карликовой берёзкой и ивой, жимолостью, грибами, мхом с деревьев. Кочевал вольно, на стойбище появлялся, чтобы насытиться солью. Олень одевал таежник в свои шкуры, давал ему сухожилия, чтобы сделать из них нитки и сшить амулеты. Оленью шкуру подстилал таежнику на землю, и спал на ней. Промысел проводил верхом на олене и даже по соболиному следу и к берлоге медведя подъезжал, не слезая с него. Никто лучше таежника с оленем не мог освоить Тофаларскую тайгу.

      Олень загрустил, выглядел несколько утомленный и сбитый с толку и его огромные глаза потускнели. В них перестали отражаться горы и небо. Таежник пришел в изумление, наблюдая мистические переживания оленя. В замешательстве и огорчении он не знал, что делать и как помочь другу. Почувствовал привязанность, жалость, стыд и раскаяние и просил прощение за то, что был иногда раздражителен и пренебрежителен. Таежник стал лечить оленя. Лечение не помогало. Просил прощения и уговаривал выздороветь. Украсил его шею своим любимым Священным амулетом Грезы Тундры. Амулет был старинный и приносил счастье и удачу в горах. Таежник стоял и смотрел на своего оленя, а затем дотронулся кончиками пальцев и почувствовал, что он был очень чувствительный и ранимый. Вдруг улыбка приятными мурашками прокатилась по спине и расцвела на мордочке оленя. В ответ, таежник заулыбался. Он ласково и бережно гладил оленя. Большая слеза скатилась по загорелому лицу и упала на ягель. Олень улыбался ему в ответ. Ему было сильно нужно простое человеческое тепло. Мысленно олень представил и вообразил действительность. Словно во сне мелькнули назидательные кошмары, подобно далеким вопросам не разуму, а мудрому сердцу оленя. Молнией пролетали самые вероятные сценарии с волками, гнусом, медведем шатуном, они крутились и меняли друг друга и в каждом случае, таежник защищал его. Спасал от укусов мошки, комара, мокреца кочуя с ним в Белогорье, где дуют холодные ветры. Где в жаркий день можно найти на северных склонах горных хребтов скопления прошлогоднего снега и отдыхать до вечерней прохлады. Таежник жалел оленя и никогда не отпиливал ему рога, даже если они вырастали тяжелыми, ветвистыми и мешали пастись, кочевать и на охотится.

      Олень выкармливал детей таежника своим молоком, но если их постигнет неудача на промысле, Олень готов был, чтобы его закалывали, и мясо его спасло бы род от голода. Осталось много позади троп, и то, что ждало впереди, имело малое значение, в сравнении с тем, что находится у внутри их сердец. Огромные глаза вновь отражали горы и небо. Ласковая тень надежды дала возможность ждать счастья, какого олень сам не знал. Все вокруг виделось совершенным. Ведь, в конечном итоге, они едины. Отрицательные эмоции, досада, огорчение, неуверенность, казались глупыми, основанными на заблуждении. Исчезновение страха удивило необычные ощущения оленя, оно позволило почувствовать столь полную свободу, о существовании которой он даже не подозревал. Возникло чувство глубокого единения, слияния с миром тундры и позволило вместить в сердце все окружающее горы и небо.

      Таежник кочевал с оленем в вершины Саян. Он сердцем чувствовал, что его внутренний мир зависит от благополучия его последнего оленя. Он не сможет достичь гармонии сердца, проявляя равнодушие к чувствам своего самого преданного друга. Проявляя чуткое отношение к животному, он понял, это тепло вернётся к нему в будущем. В тундре зацветет много ярких цветов, и ветер будет ласкать их безмятежность.

пятница, 15 июня 2012 г.

Ия Саянская


В снегах по скользким горным каменистым тропам,
Преодолев крутых отрогов скалы и россыпи курумов,
Олени, вдыхая облака, касаются копытами вершин,
В задумчивых мечтательных дневных перекочевках,
И глядя философски вниз на дно гранитного каньона,
В источник чистых рек, стремительных и своенравных,
Рассматривают отражение звезд в лазури небосвода.

"Ия Саянская. Тофалария".(Смешникова Юлия, Род Чептэй). Тофалары. Портрет. Живопись. Холст. Масло. 80-80 см.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Цветы тундры

      Кочуя мимо Обо и наскальных изображений встречающихся у троп на горных перевалах, на горных хребтах, на берегах рек и озер. Совершая обряды и подношения в виде камней и ленточек из цветных тканей. Старый таежный кочевой оленевод из племени Черных Гусей, перекочевывая с озер Додота по тропам Додо-Ишхэ, перевалил врата перевала Хурэгтык-Дабан и по узкой тропе, через горы, направлялся в верховьях Холбы. Таежник спешил. Он должен прибыть на сопки с красными лугами, где росли заветные цветы расцветающей радости, до дня летнего солнцестояния.

      Сонные звезды, роняя свет на горы, просыпались в бирюзе. Ветер приносил журчанье ручья и чудесный запах расцветающих цветов. Таежник, вдыхая аромат тундры, сидел у кочевого костра, кипятил воду и растирал кирпичный чай в порошок. Он с детства привык пить чай, с оленьим молоком, маслом, мукой и солью. Для отдушки чайного напитка, добавлял сухие цветы горного багульника Саган-Дайля. Благодаря приятному и сильному аромату и небесному вкусу, эта трава придавала чаю удивительный яблочный аромат. Летом запасы кончались, и охотник кочевал на тайные луга высокогорной тундры в вершины Саян, собрать новый урожай душистого багульника. Он знал способы лечения травами, которые употребляли звери при своих недугах. Проникнуть в секрет ему удавалось, выслеживая больных животных. Не один раз видел, как раненый зверь приходил отлеживаться в заросли живительного гольцевого багульника и со временем выздоравливал. Остался еще один дневной кочевой переход к Священным лугам и таежник остановился отдохнуть. Грел, сидя у костра, уставшие ноги, и ощупывал амулет, на котором красовался маленький мешочек с легендарной горной травой. Когда оленевод брал его в руку, и мягко сжимал, амулет выделял тонкий аромат горного лета.

      Мешочек был наполнен целебными травами год назад и сегодня, не потерял чудесный запах, но предки завещали таежнику, амулет наполнять молодыми цветами трав, нового урожая. Амулет носил таежник, как украшение на одежде, иногда помещал на оленя или в жилище, иногда вешал на стойбище. Искусство изготовления амулета он освоил с детства. Детали образа амулета под сказывались ему вещими снами. Таежник мастерил травяные амулеты из ткани напоминавший по форме птицу, обшивал и украшал перьями. Амулет наполнял высушенной травой продлевающей жизнь. Подбирал ткань нужного цвета, чаще белого, который означал защиту, очищение, спокойствие. Завязывал мешочек с травой ленточкой красного цвета, который означал здоровье. Выбирал для мешочка заботливо ткани из натуральной материи типа хлопка. Ткань использовалась не всегда. Бывали тяжелые времена, когда траву носил в меховых мешочках. Состав из трав, иногда менялся, к багульнику добавлял другие травы. Животворный амулет иногда зашивал в одежду, чтобы защититься от болезней. Каждый год, таежник наполнял амулет, молодой лечебной благоухающий травой. Отслужившую траву рассыпал в огонь костра.

      Несколько дней таежник кочевал тайными тропками по заснеженным горам и туманным перевалам, искал и собирал цветы багульника. Поиски животворной травы уводили таежника от забот и суеты. Высокие скалистые горы, мягкие альпийские луга, стремительные реки, бездонное небо, золотисто - рододендровой горной тундры поражали первозданной чистотой и свежестью. Устав от тяжелых кочевых переходов таежник, пил отвар душистых цветков, чтобы снять усталость в ногах. Ароматный багульник, раскрывая бутоны цветов, рос высоко в горах, на каменистых склонах. Эти луга всегда были секретны и доступны только ему. У кочевого костра чай своим дурманящим ароматом расслаблял тело таежника, и в золотых грезах, он впадал, в высокогорный транс, видел прекрасные, удивительно нежные и бесконечные благоухающие грёзы.

      Холодной и лютой зимой кочевой таежник нашел раненную Небесную Птицу. Принес на руках беспомощную птицу в теплый чум. Обмыл отваром травы рваную рану у птицы. Целительные цветки, высушил в тени, растолок в тонкий порошок, смешал с пчелиным медом и приложил к ушибам. Добавлял один полезный листочек и цветок на чайник для заварки и поил им птицу. Ухаживал, лечил и кормил и у птицы исчезли боли, вялости и бессонница. Чудесной способностью в птицу вселилась сила и бодрость.

      Весной открыли лепестки чудесные цветы, и птица настолько окрепла. Развязав ленты Джалама, кочевник, на волю вольную отпустил, символ лучистого солнца и бездонного неба, скорости и свободы, благородную птицу. Счастливая птица полетела к солнцу, сливаясь с лазурью неба в ароматном дыхании гор. Благодарная Птица, парящая в поднебесье с распростертыми крыльями, не забыла доброту кочевника и стала помощником в его таежных кочевках на горных перевалах и лугах высокогорной тундры, где он собирал новый урожай лекарственных трав.

      Влюбившись, птица, в образе юной красавицы явилась к кочевнику. Счастливые, они кочевали вместе по тайге среди распростертых гор. Облитые лучами солнца смеясь, шумели в разноцветье лугов. С улыбкой встречали рассвет и вечерний свет звезд. Чудесно светило им в глаза ласковое светило и благоухали кивающие им дивные цветы любви. Однажды охотник решил кочевать в высокие покрытые туманом горы, оставив красавицу одну на стойбище. Опустились тучи дождевые на вершины гор. Одиноко и скучно стало птице на опустевшем стойбище. Горный мир превращался в унылую блеклую пустыню. Птица полетела следом за родным ее сердцу таежником. Долго летала и искала в молочно-белом тумане и в дымке бирюзовой гор любимого и не нашла. Искала у кромки леса и в буреломах и чащах таежных дебрей, устремлялась сквозь каньоны и глубокие ущелья. Вернулась на стойбище, снесла яйцо, из которого вышло на свет Солнце. Парило Солнце, в небе, над горами, помогая птице искать любимого, ярко светило изо всех сил. Птица летала в солнечных лучах, стараясь рассмотреть, в туманных каньонах кочующего охотника. Но не могла увидеть его в покрытых белой завесой распадках и расщелинах. Солнце видело огорчение птицы и запылало, как расплавленный металл, что каплями слезы стали падать на горы. На камнях слезы солнца прорастали в виде маленьких белых лепестков цветов ароматного багульника, напоминая белые крылья птицы. Таежник, кочуя по туманным тропам, увидел солнечные цветы, вспомнил о том, что птица ждет его.