В солнечных лучах весна заставляла без оленьего таёжника, с грустью тоскующего сердца, смотреть на вершины далёких гор. Там, на самом краю мира, за точкой не возврата от опустевшего без прирученных оленей стойбища, виднелись самые высокие вершины Окинского хребта. В мечтах, на высотах горной тундры у истока реки Холба под звёздным ветром, кочевало за дивной Кометой стадо диких северных оленей. Старик всю свою жизнь летом в горной тундре берёг прирученных оленей, а зимой в тайге с ними охотился на пушного зверя. От волков охранные когти медведя подвешивал на шеи оленям, лапу-оберег клал на лабаз, чтобы его не разоряли хищники. Но суровой снежной зимой в тени звёздного ветра случился падеж, и былое счастье, которое дарили олени, незаметно куда-то ушло. Старик не мыслил себе жизни без оленей и в надежде на радость жизни счастливой за диким стадом неведомо куда на пряник и вдогонку побрёл. Старик сберёг горсточку сухой соли, он знал, дремучий зверь подойдёт и в пригоршне солёную сладость полижет. Расширив круг забот, он повернулся к грёзам Млечного пути дающим силы для созидания.
Небольшое стадо оленей кормилось в зарослях кедрового стланика на ковре из ягеля. Подбросил старик медвежью лапу и загадал желание - она упала когтями на Северную звезду. Мечты сбудутся - решил человек и в свалившейся от ветхости осине, ближе к комлю выдолбил углубление и бережно всыпал туда шепотку соли. Прикормить вкусом соли стадо дикарей пытался седой старик. Устроив скрытую засидку терпеливо ждал. Солнце низко садилось, и дикие олени пришли на солонец. Близко смотрел, как угощались олени солью и высоко от восторга поднимали головы с закинутыми на спину рогами. В сторонке застенчиво стоял худенький оленёнок-сиротка с большими и грустными глазами. У старика сердце замирая, застучало в груди. Тронула старика покорность и унылость оленёнка до слез. Милый, поздно родившийся оленёнок остался без мамы. Малыш соль-слезы обронил - пошатываясь от голода, брёл за стадом и у солонца надломлено вздыхал и дрожал в окружении сверкающих звёзд. Солью насытившись, дикое стадо ушло за путеводным лучом ближе к звёздам на вольные горы. Со склонной главой оленёнок прихрамывал, страдал, дышал и отстал. Вместо сердца, разверзлась жалость, слезы стирая насухо. Для спасения от случайной встречи с хищным зверем старик решил приютить сиротку и протянул ему со сладостью костра солёные ладони. Рот оленёнка солёная сласть обжигала огнём с жадностью кушая. Подкармливал сухими грибами и сольцой залечивал раны. Держал прозябшего малютку на руках, согревал и лечил у костра, сторожил, что бы чуткий сон шорохом не спугнуть. Мягкостью выхаживал оленёнка, небом до краев наполняя. С разбитыми выдохами, страхи малышки передавались милостивому старику. Не сгубить, а ощущать и чувствовать боль оленёнка тонко старался старик, чтобы сберечь и сохранить. Оставался старик вместе с оленёнком, мечтами и лаской его успокаивал и уговаривал. Поймал – отпустил на свободу, не теряющей силу солью осыпал из сухой щепоти, и дикий оленёнок засветился, замигал глазами-звездочками. Испугавшись, иногда брыкался и крутился, спотыкался и падал, а соли сладкий вкус, отведав, к сердечку старика прижимался.
- Солью и мудростью приручу, - рассуждал старик. - Сказку скажу день и ночь.
Низовой ветер бродячий снег и звёзды вдоль ягельной тундры нёс. Медленно приручаясь и привыкая к приветливому старику, осторожный оленёнок перестал шарахаться и прятаться. Шёл следом по тропе, не показывая строптивости. Не брыкался и не ложился на камни. По команде смирно стоял, либо в небе звёзды искал. Дотронувшись губами до соли, уединялся и сквозь метели и пургу учился сливаться воедино со звездами. Старик подзывал его свистом или окриком и оленёнок возвращался. На заре сознательной жизни старик у оленей учился, и рассказывал сиротке сказки о виде звездного неба, не меняющегося с течением времени. Яркие звезды образовывали созвездия и выглядели закрепленными на небосводе. Планеты от ночи к ночи меняли свое положение, не обращались вокруг звезд, а свободно летали через небо. Старик, стирая соль со лба, показывал оленёнку движущиеся по ночному небу блуждающие звёзды.
- Как меня найдешь? - спрашивал оленёнок, - Меня в лицо узнаешь?
- Узнаю, - отозвался старик. - Ты вернёшься за сказками и солью.
Старик подыскивал оленёнку имя-оберег по характеру и особенностям расцветки. Непокорный оленёнок был белый, с чёрными глазами и ещё подобно одиночной комете изредка находился на одном месте, и трудно ловился за хвостик. По-доброму любя приручение оленёнка, требовало терпения, и таёжник рассказывал ему мудрые сказки, накопленные кочевыми таёжными оленеводами-охотниками на путеводных тропах среднего мира и сновидениях. Сказания развивали мысли о самых важных темах: смысле жизни, счастье, сути времени и существовании. Одни из них заставляли грустить, другие - улыбаться, но все, без исключения, заставляли оленёнка задуматься о верхнем мире.
- А имена у оленей есть? - не унимался оленёнок. - Как меня зовут?
- У прирученных оленей имена есть, - объявил старик. - Твоё имя Комета.
В небо вели по тропинке звёзды блуждающие. На не мысленной высоте пересечения миров, между Светом и Тьмой где начинался небесный свод, Звёздочка-Мать вспыхнула необъятной высью. Из глубины молодой звезды ветер огненный летел в межзвёздное пространство. Звездный шквал, бурю раскаленных звездных осколков, несла неведомая сила. Дышал, как будто тем, что хранил безо лжи и казался счастливым и сильным. К чему прикасался Звёздный ветер - воплощались заветные желания и рождались излучавшие свет живые россыпи звезд, словно соли горсть в сердце лёд растапливая. С окраин света застывшей вечности, дыханием далекого рассвета летела Комета от суеты нижних миров. Туманно светилось небесное тело Кометы с полоской хвоста из пыльцы и света. Бездомная комета совсем не похожая на звезды, летела против звёздного ветра, собирая осколки счастья и о величии неистово мечтала. Она росла, обращаясь вокруг звезды по вытянутой орбите, у неё одной был чувств - светлых ободок. От безумия снов, от притяжения потухших звёзд необъятную, непознанную скиталицу несло за пределы грёз. Именно тут распуская ореол блестящим сиянием, она узнала, что она на самом деле гостья неба. Под ярким звездопадом в миг единственной надежды тропинки Звёздного ветра и орбита Кометы схлестнулись. Вонзились в сердце наивного ветра осколки любви. Комета устала будить Небесное стойбище под палящими звёздными лучами. Она хотела, чтобы её уважали. Легкий ветер говорил, что она совершенство. Она вздыхала и смотрела мимо.
- Надоело одиноко летать по кругу, - вздохнула комета. - Желаю просто изведать сладкий вкус свободы. Жить высоко, быть всемогущей, горячей, заливать весь мир своим сиянием. Как же я полечу? Мой хвост глубоко тянется по линии орбиты. Я - звёздное дитя круговых оборотов.
- Мы это исправим, - воскликнув Звёздный ветер, что есть силы, подул на Комету, сорвав её орбиту. - Летим со мною?
Волшебством манящей красоты в свой плен Комета нещадно ветер забирала. С замирающим сердцем ветер носил звездную странницу, показывая необъятно горстью насыпанные звёзды. Комета восхитилась, ведь раньше ничего не видела, кроме звездных туманностей на пространстве своей орбиты. Притворялась снегом и слушала, как ветер молчит.
- Даруй мечты, - смеялась Комета. - Я хочу превратиться в раскалённую бурю.
Желание ветром было услышано. В зареве мечты Комета превратилась в палящую бурю. Милая комета радостно посылала неподвижным звёздам добрый зной и золотую пыльцу, но заметила, что волчьим страхом планеты преграждают полёт. Бьющими лучами Солнце-олень оживлял и блестел серебром Лунный медведь в чарах сумрака и обмана. При обращении своём лунное таинство меняло свои очертания и от ярчайшего солнечного света закрыло вдруг собой Комету. С тревогой, заползающей сердце, Комета билась, словно с надломленным крылом птица.
- На что мне быть палящей бурей, если Лунный медведь смеет Солнце красть и не пропускать его блеск, - воскликнула Комета. - Лучше буду бродячей метелью.
Стая небесных волков погналась за капризной Кометой, а она со звериным чутьём стала бродячей планетарной метелью. Обогнув всё необъятное стойбище, беззаботно летела и попала под проливной метеоритный дождь, но вдруг поднялся хозяин небесных волков Звёздный ветер и развеял его. Без слов он прилетел и обнял её внутренний мир. Впервые их сердца бились в одной гонке, а она взглянула в бездну далёких глаз.
- Мне Небесного стойбища простора мало, - заявила Комета, - Хочу быть капризной вьюгой.
Стала Комета кружить сумасбродной вьюгой. Веяла она над всем необозримым миром. Устраивала бури, шквалы и метели засыпая снегом неподвижные звезды. Но вдруг время будто сжалось под влиянием огромного притяжения и замедлилось. Направлением передвижения Комета почувствовала, что её заблуждение преградила странная путница нижнего мира - Чёрная росомаха. Увидеть этого неприметного зверя с когтями было нереально. Чёрное бездумье хищно поглощала свет, попадающий в её охотничий бездонно крадущийся провал, притягательный и одинокий. С ней ни один ветреный странник не связывался по своей воле. Чёрное опустошение во мраке настолько была одно, что беспечное сердце Кометы не выдерживало непроницаемой грусти и тоски, невидимой чертой стирающей пространство и время. Звёздная метель сжимала размытое небо звериной хваткой в горсть.
- Зачем мне быть бродячей вьюгой, если Чёрная праздность огромной жадной пустотой в сердце не разделенный пыл гасит, - вздохнула Комета. - Звёздный ветер в моём сердце чёрное непостоянство заполни ярким светом.
Смириться Комета не умела, но беспредельный страх сдирал с неё свет. Трепет легкомыслия входил внутрь сердца Кометы. Теряя преходящий блеск, летя к холодной встречной Чёрной лености, она почувствовала, что кто-то тёплую ладонь на плечо положил, что-то зовёт её изнутри. Что-то, что сильнее её жутких капризов и рискованных странствий. Скиталец Звёздный ветер, сердце Чёрную беспечность заполнил белыми разводами света, судьбу сплетая дрожью теней в затейливый узор. Странность различаемого ими света, сияющего во тьме странствий, зависела лишь от рези в глазах и силы зрения.
- Дорогой сердцу яркий, прозрачный свет Солнце-Олень, - шептала комета. - Даруй сокровенные мечты и собственную тень, не покидающую в лунной темноте.
Измеряя тень, Комета на солнечный свет полетела. Сделав разворот с тенью наперегонки гонялась. В тени любви искала счастье, просила Солнце-Олень дать тропинку бродячей Комете, что к славе ведёт и поставить её в ряд больших светил. Солнце ярко светило не отражало свет, а само собой светило. Всё Небесное стойбище жило и дышало её дыханием. Комета не умела воспламеняться и гореть очертанием сердца. В тягостных скитаниях отражала ускользающий свет в своем холодном преломлении. Утешаясь в умилении Солнце, она поняла, что Комета одна из тех, которым в Звёздном ветре суждено мерцать и возгораться. Солнце-Олень протянуло луч. Подставило плечо и одарило чем-то ещё большим. Дыхание её стало горячо, но сияющей Комете казалось свечения мало. Пылающее Солнце дохнуло на комету мощное дыхание своего резкого света. Фонтан раскаленного счастья подорвал вечность. Заблудилась Комета и не вынесла бурной вспышки испепеления. Отхлынула прочь, и её нежный ободок воспламенился, и испарился. Изменив свой внутренний мир на миг попыталась стать светилом.
- Я отдал тебе всю мощь своего без изъянов света, - воскликнуло Солнце. - Ты не вспыхнула изнутри блеском, оставив лишь яркий след.
От суматохи равнодушия обычно исчезли с замутнённого небосклона забытые Кометы. Звёздный ветер мечтой пытался зажечь потухшие угли, но не смог и небо рушилось золой. Рассыпалась в сладкий шлак сгорающая Комета. Ветер утих и задышал нежным дыханием затерянности. До последнего пепла собрал веру в явь, в небыль и сияние невесомого сердца Кометы оживилось. Комета сумела огненный ветер не спеша приручить. В поисках тихого счастья, тлеющая Комета с искристым дуновением Звёздного ветра, не старалась быть хуже и лучше, а полетела по обручальной орбите.
- Просто хочу гореть с тобой рядом, - ответила Комета, читая мысли ветра. - На долгой орбите и коротком обороте быть счастливой.
Ветер поднял Комету в небо, греться и озаряться под лучами Солнца. Наполненная озарением, тусклая искра Кометы, превратилась в яркий искрящийся свет. Из Кометы и Звёздного ветра получалось над таёжной жизнью Новое Солнце оленей не отбрасывающее тень сквозь Чёрную пустоту. В небе тлели звёзды. Звали вперёд тропинки, но что-то долго держало оленёнка рядом с человеком. Старик ладонью дал дикому стаду оленей жменю соли, а пальцами - щепоть для прирученного оленёнка. Из закатных лунных узоров к таёжным снам тянулась мечта, а у остывшей золы костерка старик в солёной пригоршне видел небо.
Комментариев нет:
Отправить комментарий