Знаки небес

      Оленёнок кочевал с вьючными оленями, связанными в караван, по живой манящей в заснеженные дали тропе. У стойбища горел костер ровным и ярким пламенем. В свете гаснущих отблесках дня, просто созерцая пламя костра, оленёнок прилёг отдохнуть. Расслабил уставшую спину, пододвигая поближе к костру замирающие ноги, приминая хвою. Открыв глаза, прямо смотрел в небесную тундру. Светлела тьма ночи, а свет тускнел. Напрямик среди сверкающих созвездий главу склоняла полная Луна. В ослепительном просторе небесная тундра раскачивалась, словно распахнутые лунные крылья. За жаждущим высоты диким оленем, блестящая тропинка виляла от искорки огня на вершине горы. В переживаниях сбиваясь с пути, не зная, куда идти тропинкой обрывками грёз, где цеплялся за живое сиреневой дымкой багульниковый туман. Сквозь небесную тундру затмившие грезы, кочуя во сне, ярко вспыхнули случайные Знаками небес. Разноцветные звёздочки и белоснежных пушинок следы.

      Далёкая, как счастье холодная Звёздочка показала во сне мечту - восходящее Солнце на снегу. От усталости не поверил, проводя полжизни в полусне. С радостью, грустью искал оленёнок под ногами на зыбкой тропинке надежду и счастье. Не раздумывая, не робея, кочевал прямо и с поворотами. Долго бродил по горной тундре, замерзающей под снегом небес. Боясь оступиться во тьме, взбирался на горные вершины, постоянно спотыкался, падал, ушибался. Достигнув цели, в восторге и испуге суетливо спустился с небесной тундры. Удивился, что блуждает впотьмах на ощупь. Решил остановиться, прикоснувшись к Звездам. Обрёл очаг, как туман у холодного кострища.

      Тёплая, как маленькое солнышко Звёздочка ласково показала оленёнку счастливый сон - восходящее Солнце на снегу. Поверил оленёнок. Чуя сердцем счастье оставил стойбище в тайге, отправился кочевать, жизнь растрачивая. Линии судьбы проверяя, шёл в новом направлении по очень трудной тропинке с тяжелыми подъемами и скалистыми камнями. Кочевал долго, опасаясь, что не одолеет пути. От изнеможения падая, уставшие глаза поднял. Безрассудным сердцем сквозь хрусталик слезы, весточку судьбы увидел. В стелющемся холодом мраке светила близкая, как солнышко тёплая Звёздочка у вершины, покрытой вечным снегом горы. Решил подняться вверх, надеясь, издали увидеть мечту. Согреваясь о теплые сны, из последних сил, взобрался на заснеженный горный пик. На границе небесной и горной тундре увидел тысячи развилок бесконечных тропинок. Через полнолунную ночь в мимолетном сновидении опять почудилось – далёкое восходящее Солнце на снегу. Запотела Луна от дыханья звёздочек. Ночь стояла неприступной стеной. Сон не спеша водил по миражам.

      Полжизни кочуя по тропинкам, оленёнок каждую ночь во сне ждал, приглашал Солнце взойти. Смотрел внутрь мечтающего сердца, приглашая свет в него войти. Верил, должно Солнце на рассвете проснуться. Однажды это внезапно случилось. Увидел вдали на белом снегу робкий оранжево-красный краешек восходящего Солнышка. Оно осветило блеснувшим лучом уходящий туман, тени радужными бликами и мечты опустевших сердец. Снег, поднимающийся с донца, искрился под его лучами алмазной россыпью. В бездонной небесной тундре, от ладоней полнолуния снег отрекался. Этот луч поселился в их сердцах, согревая застывшие во сне чувства.

      - Бродяга Солнце внутри, - сказала холодная Звёздочка. - На снегу разгорается призрачный свет, греет мечты.

      - Лунный свет рвал сердце, - сказала тёплая Звёздочка. – В лучах восходящего Солнца сердце срастается.

      Удивленные и восхищенные звёздочки, сомнения отбросив, внутри себя заливались светом, медленно таяли. Тепло ласкового луча восходящего Солнца на снегу разбудило тысячи белых снежинок. Не в силах друг друга коснуться, хрупкие и ажурные снежинки в опустевшей спальне невидимками вмиг испарялись.

      - Зачем говорить о восходящем Солнце, - сказала холодная Звёздочка. - Не лучше ли просто смотреть?

      - Солнце восходит при полной Луне, - сказала тёплая Звёздочка. - Это солнце в тебе и во мне.

      Опустилась бездонная небесная тундра на снежные вершины. Снега отражёнными лучами Луна захлебнулась. Тёплой искоркой плутавшие звёздочки, не оборачиваясь, тропинкой витой в горы снега и в восходящее Солнышко глубоко падали, кусочки Луны доставая.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Улыбка весны

      Вся горная тундра была покрыта зимним снегом. Смёрзшийся снег был плотный, как домик снеговик и в нём среди других сестер спала хрупкая и нежная очень маленькая синеглазая Снежинка. Солнечные лучи ласкали пропитанные светом снежные сугробы и нагрели их так, что в них стало тепло. Снежинка проснулась сразу и поняла, что то происходит необычное в обычной небесной тундре. Снежинка нелепым взглядом наблюдала за Солнышком и очень хотела, чтобы её заметили. Снежинка готова была выйти из холода веющего забвения и осторожно вышла гулять кружиться. Снежинка и Солнышко слегка, как будто невзначай, глазами встретились, в сердце холодном приутихла царапающая метель. Радуясь жизни, Солнышко от счастья, обронило печальной Снежинке нежную и бесподобную улыбку. В улыбке и блеске глаз прятались мечты.

      - Твоя улыбка, так прекрасна, - призналась в своих чувствах Снежинка. - В ней радость и счастье.

      Улыбка на сердце Снежинки сохранилась, и даже в холод и стужу, как Солнышко согревало, давало полет мечте. Утопая в блеске Солнечных глаз, доверчивая Снежинка в ответ улыбнулась. Встретились улыбка звёзд и смех летнего тепла. Снежинка сияла кусочком солнышка и озарением полна, миром горной тундры восхищалась. Мечтая своим теплым сердцем все изменить, украсить и согреть. Внезапно что-то чувственно изменилось. Белоснежной Снежинке показалось, что счастье узнала. Безоглядно меняя свои очертания прохладного прошлого, наивно рискнула превратиться в цветок.

      - В красивом весеннем наряде, - старалась придумать красивую фразу Снежинка. - Меня ещё не видели.

      На проталине Снежинка раскрылась красивым и прекрасным цветком, очаровано невиданным Подснежником, изысканно синим, как небо. Ласкали Солнышка взгляд нежные лепестки, соединившие в себе изумительный рассвет, восхищение зари и лазурное утро.

      - Чаще, Солнышко, улыбайся, - старалась подобрать лучшие слова Снежинка. - Дари улыбку и весну.

      - Прелестный цветок, - призналось, искрясь смехом Солнышко. - В сердце цветет весна.

      Маленький, тихие, нежно пахнущий Подснежник цвел посреди холодного снега. Крохотный, но смелый цветок, не испугала зима. Зима не хотела отступать. Подснежник нараспашку согревал горную тундру. Зима помалу вьюгой задувала, но медленно, отчего грустно таяла.

      Потом совершилась измена. Чувства стали тише. Осталась в сердце равнодушием наполненная пустота. Солнышко спряталось за вершинами гор в ночь холодной Луны. Одинокий цветок, казался особенно яркими, в одинёшеньки лунных лучах. Любоваться цветком не уставала, немного завидовала красоте цветка, несравненная Луна. Не дыша смотрела и смотрела, улыбаясь, сравнивая Подснежник с чудесной весною. Подснежник ночью видел не одну Луну. Потоком совершенной млечной красоты звездный узор в небе бездонном сам по себе затеряно светил.

      - Счастье сбилось с тропы, - нашептывал Подснежник. - Жизнь подобна звёздной ночи.

      В полуночной тишине серебром струились затерянные лунные грезы. Стыло сердце Подснежника на жестоком ветру, хотело, увядая уныло слякотью плакать. Прикусив губы, затаив дыхание, цветок слабел. Меняли лунные сумерки смутные очертания, медленно превращая цветок в сиротливую Снежинку. Каясь, неподвластные Луне чувства просили осознания. От разлуки страдал и до утра просил у темнее чёрной ночи небесной тундры Солнечное подаяние.

      - Между нами Луна, - лепетал покинутый Подснежник. - Тундра от слез не видна.

      Одиночеством утомлённый без сна цветок, с рассветом пытался, мысли читать, жадно смотрел в глазах восходящего Солнышка обретающего очертания. Блуждающий взгляд обещал надежду, что весь день будем, вместе сходя с ума от счастья, делать жизнь прекрасной.

      - Я хочу тебе дарить себя, - не смело шептал Подснежник. - Сердца оборвутся друг без друга.

      - Я отвернусь, неуютною ночью, – сказало Солнышко. - Моим глазам придется снова врать.

      Улыбалось Солнышко больно очень, как счастье, из ниоткуда. Превращая боль расставания в надежду, что завтра снова будет новый день и израненному холодом весеннему сердцу станет теплей.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Радуга счастья

      В чудной майской прохладе, пробудившись от зимнего сна, половина солнышка, восходила на небесную тундру и встретила заблудившийся мокрый и унылый Дождь. С него ручьями стекала вода, его глаза были полны слёз.

      - Облако закрыло всю небесную тундру, - журчал наивный Дождь. - Во тьме забыта душа цветов. Не расцветают цветы в высокогорной тундре.

      Солнце так растрогалось, решило понравится и познакомиться с холодным Облаком. Оно беспечно висело без движения, закрывая мир тёмной пеленой, изредка поигрывало молниями.

      - Не заслоняй синюю тундру, - просило Солнце. - Пропусти луч света через сердце.

      - Я отражение холода, - ответило Облако грозою раскатною. – Размокшие сердце замерло, не дыша.

      Нахмурилось облако и заплакало, угрюмый дождь падал жмущимися друг к дружке рваными клочьями безрадостно. От жалости сердце Солнца сильно сжалось, и оно начало самыми тёплыми и самыми светлыми лучиками согревать пасмурное Облако. На грани между грозой и солнечным светом с Дождём расставаясь призрачной дымкой мрачное Облако растаяло. Разделило лазурную полоску небесной тундры на две светлые половины. Небесная тундра не сложилось воедино. В безумно красивой половинке синего небосвода, в полу радости и пол улыбки, блистая яркими, великолепными красками засияла красавица половина радуги. Вторую половину тёмно-серой небесной тундры заполнило радостное Солнце своими лучами. Влюбилось Солнце в молодую и прекрасную, как майское утро Радугу. Издали Солнце видело желанную Радугу и захотело догнать ее. Солнце понимало, что половины счастья не бывает, хотело целого. На фоне туманной дымки Радуга нежным желтым, оранжевым, красным цветом, ярче огня и белее снега дугой повисла над горной тундрой. Сверкала в небесной тундре, где на ней искрились играя в солнечных лучах и воображением крылатые водные брызги. Столько было их, как счастья раскинуто в чистой синеве. Солнце - летело за Радугой немного сзади, не поравнявшись, спутницу жизни не настигало. На лету опускала Радуга ярчайшую дугу в майские капли росы, соединяя наполовину вместе небо, горы, Солнце и дневную луну.

      - Люблю тебя больше чем небо, - вздыхало Солнце без обмана. - Сердце счастья просит!

      - В твоих объятиях сгорю, - вздыхала Радуга. - Ты создал меня своими лучами.

      Медленно розовато-сиреневый закат полыхал, и день угас. Улыбаясь звездопаду Солнце ушло в половинку сна. Молчаливая Радуга по-прежнему светилась дивно семицветно, переливаясь красками, не гасла при полной луне до рассвета. Свежим утром над горной тундрой взошла половина солнышка. Лучи его похожие на цветы, перемешивались с переливами Радуги. Под сводом рассвета чудесная Радуга рассыпалась, превращаясь в алые, оранжевые, красные, синие и белые цветы. Когда же Солнце достигло зенита, у Радуги остались лишь жёлто-золотистый и ярко-лиловый цвет. Улыбнулась в рассвете надежды нежно-желтый цвет, смешавшись с солнечными лучами, упал на вечнозеленый кустарник растущий по каменистым россыпям и среди кедрового стланика гор,и он словно звезды кустисто расцвел золотистой кашкарою. Насыщенный лиловый цвет, смешавшись с росою плаксы тумана, упал на жалкий оголенный ветвистый кустарник растущий по курумникам и моховой тундре, и он сочно расцвел очаровательными розовыми цветочными слезами душистого багульника.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Влажный снег

      Глубокой осенью сильнее кружила прохлада, охлаждая плывущую шугу в ручье, нарастающую тонкой ледяной каемкой по краям берегов. Пройдя вверх по горному ручью, любознательный медвежонок подошел к небольшой ямке. С одной стороны в ручей уходила отвесная скала, с другой мыс из мелких и крупных камней. Ручей был глубокий. Медвежонок определил, что с верховьев веет холодком и устремляется туда. Проверял родники на дне и воды талых болот на вечной мерзлоте. Свежая чистая вода с хариусом, светилась голубовато-изумрудными оттенками, притягивала попутно крупного тайменя. Медведи не ловили Хозяина холодных вод, приписывая этому существу чрезмерные качества.

      - Хозяин всех рыб умный, - говорили старые медведи. - Его вытащи на берег, а он снова уплыть может.

      Соблюдался принцип пройди мимо, если увидел тайменя. Сегодня случай был особенный. Мощной черной стрелой взметнулся сильный таймень за хариусом. Взрыв брызг воды и нет хариуса. Умный таймень затаился. Хариус приблизился поближе к ямке и новый бросок. Недаром его зовут хозяин холодных вод.

      Неожиданно пошёл влажный снег плотно налипая на скалы, серым маревом соединяя унылую горную и небесную тундру. Таймень залег на дне темной глубокой яме у самого берега, прячась от суеты и отливая бледным блеском. Таймень заходил в каменистый ручей средь снегопада один раз в год, и медведи разговаривали с ним. На этой яме маленький медвежонок помнил, как отцу удалось беседы вести с тайменем. Сегодня он надеялся, что ему повезет. В эту ямку, всегда приплывал мудрый таймень. Рано утром на перекате, таймень начал охотится на мелкого хариуса. Любопытный медвежонок, подобравшись поближе к струе, на местечко стоянки крупного хариуса. За большим валуном на границе между течением после переката и ямой тайменя караулил пытливый медвежонок. Его глаза блеснули огоньками алмазами. Медвежонок рассматривал темную спину тайменя с серыми боками и уплощенную голову с большим ртом. Красавиц был раскрашен в многочисленные темные пятнышки округлой формы и оранжево-красными плавниками. Он прятался и увлечённо поджидал добычу.

      Насыщенная живительным кислородом вода кипела на быстротоке вокруг камней, а ближе ко дну, на спокойном клочке, скапливался хариус. Медвежонок завел когтистую лапу медленно за голову тайменя и зацепился за жабры. Одним ударом лапы этот хищник мог бы снести ему голову. Таймень сделал рывок в сторону. Медвежонок одной лапой сильное мускулистое тело, покрытое мелкой плотной чешуей не смог удержать и соскользнул в воду за тайменем. Под водой медведь дышать не умел, нахлебался воды, а нос забил песок. Медвежонок чудом не захлебнулся в чёрной воде, к мордочке клеились и прилипали колкие, резкие льдинки. Невозмутимый таймень вывернулся из-под рушившейся на него туши и раскрыл свою пасть вооруженную многочисленными мелкими зубами. Медвежонок таких зверей еще не ловил и просто никогда не видел такой мощи. Медвежонок засунул свою вторую лапу глубоко в глотку, таймень неожиданно сомкнул свои челюсти. Медвежонок захлёбывался ревом от боли. От неожиданности медвежонок попытался выдернуть свою руку, но не тут-то было – речной хозяин повис на лапе и не хотел ее отпускать. Раздался рёв, медведь никогда не попадал в такую ситуацию и не знал, что у рыбы могут быть такие острые зубы. Дикая вода старалась помогать вырваться тайменю из этого капкана и перетащила сцепившихся противников в пенную яму. Задние лапы медвежонка не доставали дно и отказали, отдалялся берег. Медвежонок попытался выдернуть или засунуть свою лапу глубоко в пасть тайменя. Борьба медведя и тайменя длилась долго. Медведь, видимо, зажатый между больших острых камней, измотался, и сопротивления не оказывал. Таймень норовил в глаза медвежонку взглянуть. Надеждой глаза светились. Поняв беспомощность медвежонка, неожиданно разомкнул свои челюсти. Медвежонок, пережёвывая лед, медленно выполз на берег. Смелые горно таёжные души соприкоснулись. Храбрость спасала им жизнь. Почти невидимый хозяин вод с ним заговорил.

      - Здесь нет границ внезапности встреч, - сказал таймень. – Я хозяин речек, ты в тайге важно ходи.

      За не удачную любознательность медвежонок расплачивался, из прокушенных лап в воду, на камни, песок и лед, обильно окрашивая в алый цвет. Продрогший медвежонок тише не бегущей воды уходил по нарастающему мокрому снегу в таёжную мглу, мордочку мыть неухоженную. Стирая границы меж горной и небесной тундрой весь вечер и ноченьку шёл, падал и плакал мокрый снег похожий на одиночество. Попадая на поверхность каменистого ручья, растущий снег не таял, образуя кашицу в виде снега и воды. Сверху зябко ложится новый мокрый снег, и вода в кашице подмерзала. Проплывая по течению и застывая, мокрый снег ёжился и превращался в кусочки промозглых льдинок, слипающихся в тоненький ледок.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Одинёшенька осень

      Почти незаметно небесная тундра пожухла от стужи, безнадежно унося с собой мечты. В прохладном наряде Одинёшенька Осень, от печали о счастье в сетях паутины сомнений по стылым камням горной тундры ходила. Одиночества холод в объятиях скалам дарила и с бродягой Ветром повстречалась в одночасье. Невпопад едва заметный взгляд и старые чувства возникли меж ними в надежде, что вновь может вернуться прежние счастье.

      - Разве можно скучать? - спросил ласковым шепотом Ветер. - Дорогая, меня встречай!

      - Где ты блуждаешь? - шёпот Осени сыпался невпопад. – С тобой тепло и дружелюбно.

      В плену объятий прозрачного странника, затанцевала одинокая, холодная Осень, по губам растирая слезы. Чувствуя тёплое дыхание у щеки, начала движение, не смело, непринужденно наслаждаясь, рождалось желанье, кружится, всем сердцем влюбляясь. Вместе со счастливою Осенью закружились, обаятельно безумствуя, задорно увлекаясь, перелетные птицы и перелетные листья, малиновым цветом ласкали друг друга. С томным вздохом сердце Осени разрывалось в клочья. Хотелось тоже куда-нибудь лететь без ощущений расстояния, в обнимку с пушистой хвоей роскошного золота лиственниц. В сладости снов, дуновением лёгким соблазнитель Ветер, раздевал золотую листву и траву большими охапками. В радостном порыве швырял к ногам Осени остатки солнца, делая её милей и красивей. Лаской игривой чувств и эмоций зряшно кружил по кругу мягкие иголки золотистой метелью. Осень почувствовала себя летящей, была настоящей, от одиночества исцеляясь. В страстных движениях рисовала мечтаний отголоски и тайные желания. Осинки, сбрасывая листьями, мерцали, искрились, сияли, обнажая ветви и кору. В лазури голубой сверкали на солнце причудливо лиловый ягель, золотые листочки, багряный олений мох и алые брусничники. Жёлтые, красные по ветру вились пестрою стеной опавшие оранжево-желтого цвета хвоинки, ветки и листья. Летели без иллюзий расставания, золотой пыльцой игриво сплетаясь, образуя хоровод. Листопад играл со мхом в болоте сухом, заплетал кружева среди тени, солнца лучей и грез.

      - Мелко дрожу, - шептала Осень. - Смотрю вослед, замирая.

      - Не отпущу тебя, - навевал в сердце Ветер. - Попроси, удержу.

      Понуро, тихо, пружинил олений мох, поскрипывали оголённые стволы деревьев, стремительно увядала листва. Себя без остатка дарила, зачарованная Осень, беспутному Ветру бок о бок кружась. Сквозь Осени затухающее пламя сиротливо целовали сверху звезды с тихим надрывом зеркального листопада золотые осколки. Бился о скалы красным лицом обречённый багульник, в причудливом кружении слёзы роняя. Воздуха стало слишком мало, застонал грустно беспечный Ветер. В своей красоте покоренная Осень, чуть прикрыв глаза в нежном капкане, падала в последнем танце надежды. Не было смысла просить спасенья в лунной полночи. Когда начали гаснуть звезды, показалось, что пустой Ветер замер позабыв про чью-то дрожь. Опавшие листья зашуршали под ногами Северных оленей тихо кочующих мимо одинёшеньки Осени на заснеженные перевалы талой зари.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Дневная луна

      Осень перепутала обманные сны лазури, перемешивая тёплые мысли и чувства восторга от лунного восхода. Золотистый ягель дивным мехом красил горную тундру. С замирающим дыханием, стылые камни, с небом проснувшись, согревали теплом прозрачное утро. Тихо рождалось дитя луны долгожданная Росинка. Охлаждённая морось сизых туманов в ресницах Рассвета немела. Тускло и несмело, не тая, от ветра дрожа, Росинка развесисто и чисто бирюзой улыбалась.

      В капле Росинке на тоненькой травинке, нарядно вместился свет звёздочек, ясное небо, тонкие высокие облака, слабый ветер и чуть просвечивающийся сквозь уходящие сумерки первый лучик Рассвета. Они в гости приглашали ослепительно молочную подруженьку Луну. В изящном лунном свете капелька ярко и роскошно сверкала, светло-синими бликами ярко искрилась. Чудное творение словно слеза, всем своим естеством излучала лунных радуг обломки переживаний. В зеркалах Росинки осторожно и тихо лёгкая Луна не намокая, сделала глубокий вдох и взмах, за взмахом приземлившись посредине горной и небесной тундры. Дрожа на тростнике от счастья, почти на цыпочках капля росы умывала нежное лицо свежего Рассвета.

      - Ты блестишь? - спросил Рассвет. – От чего ладошки тёплые?

      - От счастья, - ответила Росинка. - Я поделюсь.

      Такой долгожданный Рассвет, забрав тепло, ускользал воровато, не смело, и лениво смешиваясь с туманной обманчивой мечтой. Холодное безразличие и равнодушие Рассвета ранило грустью озябшее сердце Росинки. Подаренный Рассветом прозрачный лёд греть сердце не мог.

      - Замерзаю? - стонала Росинка. – Изморозь покрывает меня.

      Прикоснувшись за край обычного льда, дрогнула одиноко в печали, с болью прятала стылые слёзы потускневшая Дневная Луна. К капле Росинки сквозь холод подкрадывался баюкая морозный сон. В промерзающей Росинке отсвечивала незамысловатая седина, как будто наяву свет далёких звёзд, движение луны и белесый свет. Сон белоснежный последних надежд, сгущаясь немой болью обжигал опустевшее сердце. Окутанная прохладой, прозябшая Росинка замерзала, медленно хрупкими гранями превращаясь в невесомый Иней. Серебряный воздух Рассвета звенел от мороза, игриво тундре щипал щечки. Оголённое золото тундры, вздыхая прохладу, медленно одевалась в пыль торжественно кружевную белоснежного Инея.

      - Чарующий блеск? - спросил Иней. – Искрятся лучики?

      - Твои объятья крепки, - ответила Инеем обвёрнутая Росинка. - Я в них оледенела.

      В жемчужно иглистых таинственных грезах печально пряталась Росинка. Едва касаясь дыханьем любви очарование светлых кружев сновидения, Росинка осознала, что счастье льется изнутри. Боясь спугнуть не осторожно, она понимала, что ожидание впереди. С Инея сквозными колко плетёными узорами они в дыханием одним становились едины. Сон им снился в чувствах неразделимый. Бродяжка Дневная Луна, сквозь хрустальные кружева Инея в небе бела дня, бледным украшением светилась, любовь дарила вновь. По ломкому тонкому слою кристаллов белоснежного льда кочевали сошедшие с тропинки никем не приручённые Северные олени.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Звёздочка зари

      Вечером на еще светлой небесной тундре в ярких огнях Вечерней зори, мечтая о счастье, обнимались с ласковой нежностью ночь и день. Солнышко олень склонялось совсем близко к горизонту, приобретал сначала желтоватый, а затем оранжевый и, наконец, красный цвет. Лениво прикасаясь к вершинам гор в плену давно забытых чувств, смотрел внимательно, не мигая на тундру, окрашивая на заснеженных склонах цветы в золотистые тона. В горной тундре золотисто-жёлтые краски лепестков распустившего багульника сменялись розово-оранжевыми и красными в окружении сводов трепещущих туч.

      Небесная тундра, внезапно алела. Пленённые загадочным мгновеньем облака вспыхнули ярким пламенем. Солнышко олень готовится к отдыху и ко сну, казался раскаленным красным шаром, и устало палил буйное сиреневое цветение маральника своим жаром. Вечный бродяга сердился, что ему приходится опускаться за червонный край ласковой горной тундры. Каждый лучик Солнышко олень плавно и медленно заводил за горизонт и небесная тундра переливалась невероятной красотой красок, то прозрачными, то густыми. Легкие облачка играли алым и карминовым цветом. Солнышко олень висевшее среди вершин гор, вдруг резко сползло за обрывистый перевал потемневших зубцов. Вечерняя заря, догорала в сумерках последними красками. Стерлись грани соприкосновений, исчезли границы сновидений в черноте и тишине. Над частью Вселенной зажигались и холодно мерцали высокие, безучастные ко всему первые звёздочки.

      Среди других меняющих лица звезд очень похожих друг на друга, росла маленькая яркая Звездочка, она мерцала и переливалась радужными искрами, улыбалась. Лучи ее становились все изящнее и длиннее, и наконец, превратилась она в самую настоящую яркую Звездочку Зари. По мере того как гасла заря, Звездочка становится все ярче и ярче, а когда совсем стемнело, она резко выделилась среди самых обычных звезд и сердцем вдыхая ночную прохладу, поплыла по своей звездной тропинке - красивая и сияющая. На пути Звездочки появился вольный странник Перламутровый метеор, блуждающий между недоступных звёзд во мгле. Прозрачно нарушив покой, не дыша плыл навстречу Звездочке с рассыпающимся сиянием мерцающим серебром. Они встретились лицо к лицу. Манила милая улыбка с отзывчивой, чуткой и с необычайно добротой душой. Смущенная Звездочка разглядывала лучистые и ясные тёмно-зелёные глаза редкой красоты. Светлая любовь и грусть, мечта и нежность ослепляли её зеркала зрачки.

      - Я рада, – заинтересованно спросила Звездочка. - И что ты хотел мне сказать?

      Тихо Перламутровый метеор, подвижной плазмой обнял Звездочку, улыбнулся и позвал ее с собой в волшебное путешествие по чудесной Звездной тундре. Звездочка полюбила Перламутрового метеора всей душой. Звездочка Зари чувствовала себя очень счастливой. Но Перламутровый метеор жестоко улетал с космическим ветром перемен. Все длиннее и длиннее становились разлуки и все короче и короче встречи. Надеялась, он признается, что был не прав, долго мотаясь по мраку, горько рыдая, покается. Покой воцарится в сердцах, свой счастливый приют обретая и они вместе будут беречь, и хранить переливчатый свет зари.

      - Ты подмигнёшь мне опять? - голос Звездочки совсем дрожал. - Просто обещал...

      Звездочка блуждающим взглядом умела прощать. Ждала метеора терпеливо и преданно, но становилась грустной, и свет ее медленно гас. Звездочка поднимала свои огромные заплаканные глаза и ждала, надеялась, что на следующую ночь Перламутровый метеор вернется, и станет судьбой. Сердечко Звездочки осветит он мягким светом и согреет от стужи. Одинокая Звездочка в бескрайнем просторе ждала долго, чувствуя боль проливая слезы. Блёкло светила и совсем не грела безразличная Луна. Пролетая час-другой, и она заходила за горные пики. В середине ночи Звездочка, в вымученном ожидании метеора, слабела от разлуки и в нескончаемых высотах не появлялась. Опустив глаза, в тайных мирах грез от придуманных ревностью мук глубоко скрывалась.

      Тёмная ночь постепенно отодвигалась. На востоке светлая полоска начинала брезжить, алеть и разрастаться. Гасли глазастые звезды в плавных переливах цвета блестящих облаков на фоне прекрасного цветосочетания. Туман обволакивал камни горной тундры. Сквозь ярко-малиновый снег на горных вершинах пробивались робкие лучики и мордочка Солнышко оленя. Тундра вдыхала свежий воздух. Утренняя заря разливалась по всему розовому небу, полыхала заревом. Медленно доброжелательный Солнышко олень вползал на горы, с новой нежной Утренней зарёй знакомится. Выше поднимался Солнышко олень, наполняя нежными красками и теплом небесную и горную тундру. В последнем ласковом целование, с нежностью тонкими линиями разлучались ночь и день. Утренней свежестью умытая в росах загоралась заново Звездочка, пробуждая надежды, что скоро с метеором будет вдвоем.

      По стопам уходящей прохладой ночи, перед мягким утренним рассветом, Звёздочка возвращалась в роли Звезды рассвета, смотрела в высоты и не давала вернуться ночным грезам. Небо совсем рассветало, исчезающими звездами. Красавица Звездочка рассвета все светила и светила вместе с Солнышко оленем, смотрела на яркие утренние зори в ожидании Перламутрового метеора.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария