Ия Саянская

В снегах по скользким горным каменистым тропам,
Преодолев крутых отрогов скалы и россыпи курумов,
Олени, вдыхая облака, касаются копытами вершин,
В задумчивых мечтательных дневных перекочевках,
И глядя философски вниз на дно гранитного каньона,
В источник чистых рек, стремительных и своенравных,
Рассматривают отражение звезд в лазури небосвода.

"Ия Саянская. Тофалария".(Смешникова Юлия, Род Чептэй). Тофалары. Портрет. Живопись. Холст. Масло. 80-80 см.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Цветы тундры

      Кочуя мимо Обо и наскальных изображений встречающихся у троп на горных перевалах, на горных хребтах, на берегах рек и озер. Совершая обряды и подношения в виде камней и ленточек из цветных тканей. Старый таежный кочевой оленевод из племени Черных Гусей, перекочевывая с озер Додота по тропам Додо-Ишхэ, перевалил врата перевала Хурэгтык-Дабан и по узкой тропе, через горы, направлялся в верховьях Холбы. Таежник спешил. Он должен прибыть на сопки с красными лугами, где росли заветные цветы расцветающей радости, до дня летнего солнцестояния.

      Сонные звезды, роняя свет на горы, просыпались в бирюзе. Ветер приносил журчанье ручья и чудесный запах расцветающих цветов. Таежник, вдыхая аромат тундры, сидел у кочевого костра, кипятил воду и растирал кирпичный чай в порошок. Он с детства привык пить чай, с оленьим молоком, маслом, мукой и солью. Для отдушки чайного напитка, добавлял сухие цветы горного багульника Саган-Дайля. Благодаря приятному и сильному аромату и небесному вкусу, эта трава придавала чаю удивительный яблочный аромат. Летом запасы кончались, и охотник кочевал на тайные луга высокогорной тундры в вершины Саян, собрать новый урожай душистого багульника. Он знал способы лечения травами, которые употребляли звери при своих недугах. Проникнуть в секрет ему удавалось, выслеживая больных животных. Не один раз видел, как раненый зверь приходил отлеживаться в заросли живительного гольцевого багульника и со временем выздоравливал. Остался еще один дневной кочевой переход к Священным лугам и таежник остановился отдохнуть. Грел, сидя у костра, уставшие ноги, и ощупывал амулет, на котором красовался маленький мешочек с легендарной горной травой. Когда оленевод брал его в руку, и мягко сжимал, амулет выделял тонкий аромат горного лета.

      Мешочек был наполнен целебными травами год назад и сегодня, не потерял чудесный запах, но предки завещали таежнику, амулет наполнять молодыми цветами трав, нового урожая. Амулет носил таежник, как украшение на одежде, иногда помещал на оленя или в жилище, иногда вешал на стойбище. Искусство изготовления амулета он освоил с детства. Детали образа амулета под сказывались ему вещими снами. Таежник мастерил травяные амулеты из ткани напоминавший по форме птицу, обшивал и украшал перьями. Амулет наполнял высушенной травой продлевающей жизнь. Подбирал ткань нужного цвета, чаще белого, который означал защиту, очищение, спокойствие. Завязывал мешочек с травой ленточкой красного цвета, который означал здоровье. Выбирал для мешочка заботливо ткани из натуральной материи типа хлопка. Ткань использовалась не всегда. Бывали тяжелые времена, когда траву носил в меховых мешочках. Состав из трав, иногда менялся, к багульнику добавлял другие травы. Животворный амулет иногда зашивал в одежду, чтобы защититься от болезней. Каждый год, таежник наполнял амулет, молодой лечебной благоухающий травой. Отслужившую траву рассыпал в огонь костра.

      Несколько дней таежник кочевал тайными тропками по заснеженным горам и туманным перевалам, искал и собирал цветы багульника. Поиски животворной травы уводили таежника от забот и суеты. Высокие скалистые горы, мягкие альпийские луга, стремительные реки, бездонное небо, золотисто - рододендровой горной тундры поражали первозданной чистотой и свежестью. Устав от тяжелых кочевых переходов таежник, пил отвар душистых цветков, чтобы снять усталость в ногах. Ароматный багульник, раскрывая бутоны цветов, рос высоко в горах, на каменистых склонах. Эти луга всегда были секретны и доступны только ему. У кочевого костра чай своим дурманящим ароматом расслаблял тело таежника, и в золотых грезах, он впадал, в высокогорный транс, видел прекрасные, удивительно нежные и бесконечные благоухающие грёзы.

      Холодной и лютой зимой кочевой таежник нашел раненную Небесную Птицу. Принес на руках беспомощную птицу в теплый чум. Обмыл отваром травы рваную рану у птицы. Целительные цветки, высушил в тени, растолок в тонкий порошок, смешал с пчелиным медом и приложил к ушибам. Добавлял один полезный листочек и цветок на чайник для заварки и поил им птицу. Ухаживал, лечил и кормил и у птицы исчезли боли, вялости и бессонница. Чудесной способностью в птицу вселилась сила и бодрость.

      Весной открыли лепестки чудесные цветы, и птица настолько окрепла. Развязав ленты Джалама, кочевник, на волю вольную отпустил, символ лучистого солнца и бездонного неба, скорости и свободы, благородную птицу. Счастливая птица полетела к солнцу, сливаясь с лазурью неба в ароматном дыхании гор. Благодарная Птица, парящая в поднебесье с распростертыми крыльями, не забыла доброту кочевника и стала помощником в его таежных кочевках на горных перевалах и лугах высокогорной тундры, где он собирал новый урожай лекарственных трав.

      Влюбившись, птица, в образе юной красавицы явилась к кочевнику. Счастливые, они кочевали вместе по тайге среди распростертых гор. Облитые лучами солнца смеясь, шумели в разноцветье лугов. С улыбкой встречали рассвет и вечерний свет звезд. Чудесно светило им в глаза ласковое светило и благоухали кивающие им дивные цветы любви. Однажды охотник решил кочевать в высокие покрытые туманом горы, оставив красавицу одну на стойбище. Опустились тучи дождевые на вершины гор. Одиноко и скучно стало птице на опустевшем стойбище. Горный мир превращался в унылую блеклую пустыню. Птица полетела следом за родным ее сердцу таежником. Долго летала и искала в молочно-белом тумане и в дымке бирюзовой гор любимого и не нашла. Искала у кромки леса и в буреломах и чащах таежных дебрей, устремлялась сквозь каньоны и глубокие ущелья. Вернулась на стойбище, снесла яйцо, из которого вышло на свет Солнце. Парило Солнце, в небе, над горами, помогая птице искать любимого, ярко светило изо всех сил. Птица летала в солнечных лучах, стараясь рассмотреть, в туманных каньонах кочующего охотника. Но не могла увидеть его в покрытых белой завесой распадках и расщелинах. Солнце видело огорчение птицы и запылало, как расплавленный металл, что каплями слезы стали падать на горы. На камнях слезы солнца прорастали в виде маленьких белых лепестков цветов ароматного багульника, напоминая белые крылья птицы. Таежник, кочуя по туманным тропам, увидел солнечные цветы, вспомнил о том, что птица ждет его.

Аал

Кочевою тропой, измеряя глубины небесного свода,
Ровняясь созвездиям, плывущим на вечных снегах,
Ощущая вкус ягод жимолости на пересохших губах,
Оглохнув от тихого шума бесконечной вселенной.
Кочуя с оленем по родовым стойбищам Тофаларов,
Согревшись теплом от угольков костра и отяжелев,
Притяжением тундры и таинственным очарованием Саян.

"Аал(Стойбище). Тофалария".(Торгоев Владимир, род Тырк-Хаш). Тофалары. Портрет. Живопись. Холст. Масло. 80-80 см.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Собиратель эмоций

      Оленей тропой измеряя глубины небесного свода, ровняясь созвездиям, плывущим в вечных снегах, таежник ощущал вкус ветра на пересохших губах. Оглохнув от тихого шума бесконечной вселенной, он удивлялся притяжению земли и таинственностью Священных Саян. Таежник стоял на вершине гольца. Он был предоставлен только самому себе, и смотрел в ночное небо, в ожидании, когда придет Дух Покровитель. Звезды яркие и крупные поблескивая теплым и холодным светом, были густо рассыпаны, но бархатному небу.

      Внезапно возникло удивление, поразившее таежника красотой звезд, и открылась своими новыми неожиданными гранями. Удивительными оказаться и его собственные неожиданные мысли, чувства и эмоции. Удивление превратилось в радость, и предчувствие событий принести возврат к природе, что бы пройти необычной тропой во внутренний мир его сердца. Таежнику было легко, радостно на вершине гольца. Он, словно летел среди звезд, как на крыльях, готовый обнять весь бескрайний мир. Таежник был счастлив полнотой и осмысленностью жизни, единством с миром, ощущением своего назначения в этой жизни Он гордился красотой Саянских гор в звездном небе. Таежник воспринимал близкими и живыми гору, звезды и открытое небо. Дух был во всем и повсюду и проявился себя через общение с водой, птицами, кедрами и небом. С ним разговаривали и гора, и камни, реки, и даже вечерняя звезда.

      Мысленно купаясь в небесных звездах, таежник мечтал о встрече с Духом Покровителем племени Черных Гусей. Вдруг он почувствовал в небе присутствие большой Черной Птицы. Небо было бесконечным, а гигантская Птица летала вокруг, словно в открытой вечности. До таежника доносился шорох ее крыльев, то издалека, то совсем рядом. Таежник ощущал, как ее перья или крылья касаются рук, спины, головы. Чувство было таким тревожным, что он не мог больше выносить все спокойно. Он задрожал, словно скованный холодным снегом, и медленно начал погружаться в мир тайн и ветра. В бесконечное и вечное измерение, неподвластное ни форме, ни времени, ни пространству. Изумленный таинственностью, до состояния пораженности чем-то неожиданным, необычным. Все тревожило его сердце ощущение неопределённости, ожидание негативных событий, трудно определимые предчувствия. Не осознавая причины, побуждала к действиям по повышению вероятности благополучного исхода событий. Расплывчатый страх, печаль, стыд и чувство вины терзали его сердце. Таежник находил в своём прошлом много неблагоприятных или опасных событий. Зачем рубил деревья без надобности? Ловил рыбу, которую не скушал. Оскорбил друга. Ленился вовремя кочевать с оленями в высокогорную тундру в вершинах Саян. Не уберег оленей от волков. Шумел на, Малом Суглане запасаясь продуктами для зимнего промысла. Затем переносил этот опыт последствий в своё будущее. Мучила неуверенность, что он встречает Птицу не с чистым сердцем, что могут возникнуть трудности в общении. Боялся своего смущения, неловкости, растерянности.

      Стало грустно от значительной неудовлетворённости его прежней жизни. Давили печаль, тоска, уныние, скорбь, плохое настроение, ленивая неспособность к перемене кочевых мест. Приходили мысли изменять положение к лучшему, кочевать и добиваться своих целей, устранять неудовлетворённость хороших желаний. Грусть была настолько неприятным чувством, что вынуждала действовать, искать и устранять причину, чтобы избавиться от неё. Мысль металась в поисках выхода, беспокойство все дальше проникало в глубину сердца, и росло напряжение. Начинали происходить изменения в сознании, старые воспоминания всплывали на поверхность, и он сталкивается лицом к лицу со своими пороками и страхами. Рождались новое представление о его предназначении в горах. Подталкивая, исправится и исполнить свои цели. Таежник боялся и дрожал, но не только от холода, незащищенности и одиночества в присутствии Птицы духа-покровителя. Небо, украшенное звездами, укутывало таежника видениями, от общения. С появлением большой Утренней Звезды, таежник почувствовал, что Небесная Птица смилостивилась и дала ему силу понять свое сердце.

      Таежник ощупал амулет, который значил для него много, как звездное небо и был его помощником и другом. Для него амулет, книга, дающая жизненный настрой, и помогает умилостивить Птицу. Таежник сжал амулет с ленточками наполненными силой и приносящими удачу. Медленно наступило переосмысление, сожаление и раскаяние о прежних ошибок тропы жизни Осознанно приходил отказ от страстей, плохих привязанностей. Преодолевая страх и ложные ограничения, привычные ошибки.

      Таежник впускал в жизнь своего сердца орешки любви, бережного отношения к миру, уважения к окружающим. Осторожно нащупывал тропу истинного счастья, покоя, любви и полного присутствия в жизни Священных гор в пространстве и времени. Начиная путь по тропе самопознания. Таежник полностью менял ход своих мыслей в том, что касается самого себя, мира своего обитания и вселенной в целом. Менялась точка зрения. Менялось отношения к тайге, ко всем своим прежним интересам, желаниям, планам на будущее. От перемены ума и мыслей возникло отвращение к поступкам, которые совершал без любви, и желание исправиться, предпринимать попытки вновь любить все вокруг и сердцем понимать первозданную кочевую жизнь. Это желание придало новый смысл в его жизни, и расширяло сознание, сменяя мелочи. Через переосмысление, происходило изменение жизненных рисунков его жизни. Перестраивался ум, и сердце. Встреча с Птицей, устранило преграды, препятствующие воспринимать первозданность природы, ее чистоту и уникальность. Восстановилось спокойствие и гармония в его сердце и давало чистое дыхание. Тело, преображая свои силы, стало послушно сердцу. Рассудительная воля преобразилась, появилось естественное желание общаться с Небесной Птицей. Таежник ощутил силы способные вместить в себе все горы Саян, и стать их единой частью. Начиналось ощущение присутствия, общение с Птицей по природе, и по любви.

      С сияющим восходом Утренней Звезды, похожей на амулет Собиратель Эмоций, небо вновь срослось с острыми белками. Скалистые пики кутались в снега. Воздух бал душист и блестела прозрачная вода у подножия гольца. Небосвод стал ясен и слепил таежнику глаза, прозрачностью лазури неземной. Таежник зарыдал, на этот раз от счастья. Он не знал, как долго находился на горе, возможно секунды, дни или всю жизнь. Обретя глубокое единение с природой, он узнал себя, кто он есть. Он стоял опустошенный и очищенный, не в состоянии осознать изменения своего сердца, единственное, что теплилась на его дне, положительно окрашенная Надежда.

Айанна

Кочуя по древним тропам таежных оленеводов,
Ты ищешь себя и собственные давние мечты,
Твой дом тайга, гольцы, снега и талая вода,
Твои друзья, смотрящие в твои глаза собаки.
Смысл не в направлении удачного пути,
И не количество нарытых крупных самородков,
Суть счастья в вечно вьющейся кочевой тропе,
По снежным перевалам между землей и небом.

"Айанна (путешественник). Тофалария".(Коронотов Юрий). Портрет. Тофалары (Тофы). Живопись. Холст. Масло. 80-80 см.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Культ неба

      Вечером кочевой таежный охотник Чогду поблагодарил восходящую луну получающую свет от солнца. Полнолуние говорило, что можно начинать кочевать по местам поклонения духам. Чогду в размышлениях сидел у кочевого костра на стойбище золотисто – рододендровой тундры. Угольки он принес с собой из родового очага. В далекие времена, молнией с неба свалился на землю, небольшой уголек солнца на землю. Род Чогду нашел его, оберегал и поддерживал в своем очаге. Родовым огнем кочевые таежные оленеводы согревались, приготовить еду и очищались. По потрескиванию и шуму угольков и стуку котелка загадывали желания. При ласковых живых неоскверненных язычках пламени, общались с родными, ощущая равновесие и гармонию с природой. Теплое лето уходило, и Чогду мечтал кочевать по местам волшебных камней. Огонь погас в кострище с обкладками из гальки с писаницами сцен погони волка за оленем. Наступило утро. Чогду приветствовал восходящее солнце и радовался хорошей погоде. Взял с собой уголек из кочевого очага и начал подъем на перевал. При движении, Чогду старался не терять тропу и не перепутать с другой, ведущей в сторону к скальным сбросам и осыпным препятствиям. Обо встречалась вдоль тропы и Чогду положил на него камешек, как жертву духу, чтобы снискать покровительство в путешествии. Обо являлись единственным ориентиром в однообразной высокогорной тундре.

      На перевале перед Чогду открылся чудесный вид на небо и горные долины. Верхняя часть перевала была ровной. На площадке, увенчанной снежным склоном, из талых вод, располагалось обо украшенное разноцветными ленточками. Чогду обошел обо, представился духу перевала, рассказал о цели своего путешествия и попросил покровительства в пути. Преподнес жертвоприношение лоскуток материи. Духи подношение оценили не в вещах, а в вере.

      Чогду кочевал далее по горному хребту с крутыми склонами. Тропа извивалась по гребню, тонкой линией, вытянутой в бесконечном направлении, разделяла хребет на два склона и водораздела рек. Прохождение по хребтам сопровождалась частой переменой погоды, Чогду терпеливо кочевал и при сильном ветре; в условиях недостаточной видимости. Чогду кочевал по тропе к двум горными вершинами. Между ними стояла стена из каменных плит с проходом в центре. Вдоль стены стояли столбики, из уложенных плит, для почитания духов предков. У отходящих в стороны боковых отрогов, стояли обо в виде пирамидальной груды камней, с углублениями в виде чаши. Чогду вложил в них камешки и кочевал далее по тропе, огибая россыпи каменных рек, снежники и обрывы ущелий. Перед взором Чогду проплывали расположенные линейно друг за другом горные массивы, разделённые понижениями, образуя бирюзовую горную цепь. Составленные из разных камней обо, напоминали балбалы, стоящих один за другим по гребню хребта на небольших расстояниях. Чогду следовал за этими каменными изваяниями в форме человеческих фигур, как за ведущим в тумане к заветной цели.

      Уставший и обессиленный Чогду наконец приблизился к вершине почитаемой горы. Она представлялась кочевым охотникам посредником между небом и землей. Ровная площадка была хороша для наблюдения за небом и для взаимодействия с высшими духами. Из камней на вершине были выложены лучи керексур, символ Солнца. Каменные лучи показывали место восхода и захода солнца в дни равноденствий, и положения для высокой и низкой луны в окружении гор. Лучи из мелких камней показывали на почитаемые важные для кочевников перевалы и горные вершины Центральных Саян. Помогая охотникам ориентироваться во время длительного преследования оленей.

      Рядом с центром пересечения каменных лучей лежал главный алтарный камень. Алтарем являлся оленный камень. С нарисованным оленем с птичьими чертами, бегущий к восходящему Солнцу. Рисунок напоминал о силах Природы, и о могучих стихиях. Олень символизировал спокойствие, мужество, стойкость и неутомимости. И Чогду внутренне отождествлял себя частичкой Солнца и Земли. Оленный камень для Чогду был и знаком границ охотничьих угодий и пастбищ его древнего рода. На местности камень был ориентирован рисунком оленя в сторону его родового стойбища. Чогду считал его памятником небесному предку Солнечному оленю, давшему жизнь кочевым таежным оленеводам. Его сердце пело гимн оленю и солнцу. Чогду обошел три раза по часовой стрелке Оленный камень, представился Духу Неба, рассказал о цели своего путешествия, просил покровительство и изложил ему свою заветную просьбу. С почтением привязал матерчатую ленту белого цвета, демонстрируя чистоту своих помыслов и мыслей.

      Один день в последний летний месяц, снисходит с неба владыка духов на Священную гору. Бесконечно Синие Небо в вечности представляло здесь высшие сил Природы. Ему подчинялись все земные духи. Неожиданно на Чогду пошел моросящий дождь, а бескрайние горные долины, и небо соединились красотой радуги. Любуясь высшими знаками схождения, восхищенный и очарованный великодушием высших сил, замкнутый бродяга Чогду впервые улыбнулся. Он стоял или летел одновременно, жадно вдыхая чистый воздух, не ощущая время и пространство, как будто погруженный в светлый и благоприятный сон. Впервые он почувствовал себя небесной птицей. К нему медленно полетала фиолетовая ночь. Среди миллиардов звезд, ясно светили родные созвездия Большой и Малой Медведицы. Неподвижно над головой парила в бесконечной глубине, сияющая холодным светом Полярная звезда. Чогду проснулся и приготовился приносить ей жертву. Кочуя по местам поклонения духам, он вез с собою уголек Солнца из родового очага. Осторожно достал и бережно положил уголек на кострище Священного стойбища. Вместе с ним развел новый огонь. Уголек потрескивал, и искорки от костра мягко летели в небеса, доставляя благодарную жертву к звездам.

Дугольма

Чептэи верят в чистоту снегов,
И в глубину небес бездонных,
И в амулеты светлых снов,
И в высоту гольцов покрытых галькой,
И в тайну протоптанных в тайге следов,
И сомневаться древний род не мог,
Когда пошла с горы весенняя вода,
Валежника завалы рвала Дугольма.

"Дугольма(завал валежника). Тофалария".(Тулаева Нина, род Чептэй). Тофалары. Портрет. Живопись. Холст. Масло. 80-80 см.

Мелководный брод

      Чогду был потомок древних кочевых таежных оленеводов, освоивших все горные районы Центральных Саян,и кочевал в высокогорную тундру в вершинах Священных Саян. Бродяга Чогду не жил оседло, а постоянно скитался с прирученным оленем и собакой по таежным тропам. Любовь к путешествиям была в крови Чогду, запах гор напоминал ему о радостях вольной жизни и волнующих опасностях Тофаларской тайги. Тропа вывела Чогду к каменистой реке из крупных гранитных глыб до метра с окатанными поверхностями, напоминающую протяженную ленту на склоне горы с еле заметным ручейком. Никакой растительности по руслу не росло, за исключением лишайников и редких кустарничков. Вдоль русла валунов встречались отдельно стоящие кедры возрастом более сотни лет.

      Кочевнику с оленем передвигаться по поверхности каменистой реке чрезвычайно затруднительно, а иногда и просто невозможно, несмотря на стояние меженного, низкого уровня воды. Ездовой олень очень чувствительное и нежное животное, Чогду крайне бережно с ним обращался. Чогду на мгновение остановился на берегу перед бродом, осмотрелся и аккуратно соскочил с оленя. Чогду вспоминал, как не один раз переходил с оленем вброд реки с чистой водой, бродил по болотам и перекатам. Они умели находить мелководные участки русла рек, и отмели. Но пересекать русло любой реки вброд, всегда испытания и для оленя и для него. Коварство Саянских рек не знало пределов. Все реки в горах, серьезная преграда в любое время года.

      Чогду сделал один шаг и засомневался, перейти реку вброд, не замочив ног, не удастся. Он почувствовал, вода начала бурлить у него под ногами. Чогду осознал, вода догонит, и снесет их в момент перехода, и он быстро вернулся, в поисках безопасного места. Ярко светило солнце на безоблачном небе, окруженном покрытых снегом пиками гор. В питание такой каменистой реки принимали участие талые воды ледника в истоке и дождевые воды. Чогду видел быстрое наступление подъема воды, вызывается обильным дождем. В вершинах гор, на нагретую поверхность скал изливался холодный ливень, разрушая скальные горные породы и талый лед. Паводковая вода быстро прибывала, превращаясь в бурный поток из пены, воды, сучков, коры и камней, смывая все вниз по склону. Катились по дну и звонко цокали небольшие камни. Глухим стуком перекатывались и сталкивались крупные метровые валуны, разрушая все на своем пути. Продолжительный, прерывистый гул, то усиливающийся, то затихающий, напоминая перекаты грома. Один из крупных камней, подталкиваемый водой, ударился в вековой кедр и с треском перебил его ствол пополам. Огромное дерево повалилось и поплыло по течению, в потоке размахивая ветвями. Чогду невольно отшатнулся назад. Собака Алактай прижался к ногам кочевника. Чогду зарычал командные звуки, чтобы заставить оленя слушаться и стоять на месте. Страх и ужас перед не обузданной стихией пробежал по телу кочевого таежника. Они стояли на безопасной террасе, не на миг, не забывая об опасности. У оленя от страха глаза округлились. Чогду помнил случай, как мутный паводковый поток пришел ночью неожиданно, быстро и унес знакомого бродягу, уснувшего на берегу рядом с водой. Он жалел бродягу, с чувством сострадания к чужой неосторожности. Над головой светило солнце, а испуг и тревога не покидали. Чогду предполагал, дождь в горах шел сильный и скоро закончится. Нужно ждать спада кратковременного увеличения уровня воды, когда вода в реке скатится в долину, и они безопасно перейдут реку.

      От потока велико прохладой ледника и колебание температуры и сырость ощущались особенно остро. Чогду развел кочевой костер, поставил кипятить воду для чая. Уставший присел у костра, рассматривая на старинном амулете рисунки, расслабился и задремал. Амулет назывался Мелководный брод и грезы повели Чогду вброд через реку времени. Он бродил в забвении и темноте, безо всякой цели по куру́мам, сомкнутому морю черных каменных глыб крупного размера с острыми обломанными краями, пытаясь разобраться в своих мыслях. Глыбы были скользкими, неустойчивыми, неровными, большими и маленькими. Под руслом каменных потоков, доносилось приглушённое журчание, скрываются многочисленных горных родников и ручьев. Каждый шаг давался Чогду с огромным трудом и сопровождался разбродом мыслей, душевными переживаниями, смятением духа, ощущением собственной бесполезности или ничтожности в мире глыбовых россыпей.

      Остро отражая ощущение, что время течет медленно, не обращаясь вспять. В этот поток времени вовлекались все события Чогду и тысячелетний опыт кочевой жизни. Интуиция напоминала пустую бесконечность. В этой каменной картине мира, без границ времени и пространства, в движении рисовались раньше, сейчас и позже. Он попал в сгусток нагромождений, из которого не могли выйти не тело, не мысль, чувства и даже свет. Сознание постоянно переходило от одного состояния к другому. Он понял, что во многом состоит из пестрых обломков собственной памяти, а память состояла из пустот забвения. Он пытался вспомнить вечность, состоящую из мгновений, в которые вплетались разные времена.

      Чогду чувствовал себя настолько несчастным, что не видел выхода. Его мучили вопросы, Кто он? Зачем кочует по горам? В чем смысл его жизни? Он понимал, что пора изменить свою жизнь. Пора взглянуть на мир тайги другими глазами и увидеть, что он прекрасен. Рассеянность стала отступать, из-за которой происходили все его неудачи. Каменная река движущегося потока щебня стала меньше. Он во сне нашел способ перейти опасное место и при этом не оступился и не упал. На сердце стало легко, он почувствовал, страхи напрасны и он вновь заново рождался для жизни. Чогду ощутил много проблем и сомнений на трудных кочевых тропах, но осталась надежда, что все закончится благополучно, если он приложит огромные усилия в текучем образе жизни. Закипел чайник и Чогду проснулся. Рядом лежали олень и Алактай. Светило солнце и вода в каменистой речке медленно шла на убыль. Водный поток в результате неравномерного размыва русла и отложения наносов образовал перекат в месте расширения реки. Новый перекат-россыпь пересекал русло и имел вид вала с крутым скатом, обращенным по течению. По неглубокому препятствию перекатывалась вода, и появилась возможность переправиться на другой берег, бродя по мелкоте.

      Чогду попил чай с солью, внимательно взглянул на амулет, встал и с оленем и Алактаем благополучно начал переходить водную преграду по отмели. Прозрачная вода, бурлила под ногами, а движение души к грядущему, вели счастливого Чогду навстречу кочевой судьбе.

Мурхой

Землей родною пахнет талый снег Саян Священных,
И время на мгновенье начинает замедлять свой бег,
Внимательно и спокойно с удивлением рассматривая,
Кочующих по горным перевалам Северных оленей,
Причудливо раскрашенных в цвета земли и неба.
Энергия, жизнь и любовь в хрустальной белизне,
Олени, краски на снегах рождающие венцы вершинам,
Великий Дух Вселенной и обереги добрых пожеланий,
У Керексур в дни солнцестояний и равноденствий,
Соединили на века хребты гольцов и звезд небесных.

"Мурхой. Тофалария". (Токуев Юрий, род Кара-Чогду). Тофалары. Портрет. Живопись. Холст. Масло. 80-80 см.

Открытый перевал

      Красивое животное с огромными ветвистыми рогами дикий Северный олень обитал на самых крутых гольцах в Белогорье, и таежник Чогду ежегодно его промышлял. К ненастью и перемене погоды, дикие олени звери зачихали и начали перекочевывать на большие расстояния. Старый таежник решил сегодня возвращался в тайгу своего рода, вместе с прирученным домашним оленем и собакой Алактаем. Преодолев по тропам гольцы, россыпи камней и моховые болотам, подъехал к подъему на высокогорный перевал. Вокруг возвышались холодные вершины заснеженного хребта в вечных снегах на высокогорной тундре. Необходимо было преодолеть перевал, окруженный недоступной крутизной, и перед взором таежника откроется путь в теплые радостные альпийские луга и заветное стойбище.

      Таежник внимательно осмотрел горы и небо. Вечерняя заря приобретала красную, местами даже багровую окраску и оттенки. Среди горных пиков солнце садилось в тучи. Таежник читал признаки ненастной погоды, облачной, с обложным дождем со снегопадом и ветром. Перевал закрывался и необходимо несколько дней переждать плохую погоду. Таежник предчувствовал погоду, определял стороны света и время по природным признакам. Тропа стала опасной из-за недостаточной видимости, и таежник остановился на ночевку. Он решил не рисковать последним оленем, преданной собакой и собственной жизнью. У перевала на сухом пригорке, не подтапливаемым наводнением, на солнечном открытом месте, поставил свой чум, разбил настоящее кочевое стойбище. Долина в этом месте сомкнулась в ущелье, стены отвесных скал не пускали оленя далеко уходить в поисках ягеля. А по мшистым склонам отрогов рос ягель в избытке, где олень мог найти себе вдоволь пищи. В тайге таежник всегда промышлял на своем олене, быстро объезжал охотничьи угодья в горах. Прошедшая зима выдалась очень снежной, под глубоким снегом олень не мог добывать ягель. Таежник срубал топором обросший бородатым лишайником кедры и олень с удовольствием, жевал аппетитный мох бородач. Несколько кедров сваливал в день, чтобы олень насытился. Сытый он выполнял все работы и нес на своей спине хозяина на промысел. Таежник жалел и оленя и своих братьев, кедровые деревья, просил прощения у них, что срубил по большой необходимости для пропитания и обещал посадить новые деревья. В руках таежник был мешочек с крошечными семенами, весной он намеревался посадить их в мох, чтобы в будущем они стали великолепными деревьями.

      Таежник еще внимательно осмотрелся вокруг, прогноз погоды он делал по многим приметам, а не по двум или одной. Ветер дул с гольцов в долину, резко менял направление и к вечеру усилился. Вечером стало теплее, чем днем, в низинах и на гольце, в тайге и в тундре температура воздуха была одинаковая. Усилились запахи багульника, в воздухе пахло нектаром жимолости. По тундре закрылись цветы. Слышимость звуков бьющейся о скалы реки стала отчетливой. Оживленно пересвистывались бурундуки.

      Таежник расслабился и собрался кипятить чай с гольцевым багульником и развел кочевой костер, и дым от него клубился и стелился по земле подобно кедровому стланику. Угли костра ярко тлели. В небе образовались облака в виде зубцов или башенок. Звезды после ясного дня видны плохо и сильно мерцали красноватым или ярко-синим светом. Олень жадно поедал ягель в запас, и вскоре лег. Таежник заметил, на какую сторону лег олень и ждал ветер с этой стороны. Собака Алактай поела траву, порыла землю, залезла в воду ручья, покаталась по земле и легла спать у костра. На огонь костра слетелось много насекомых. Ночью ветер тянул из долины в горы, образовавшийся вечером туман, поднимая вверх к гольцам. Под утро похолодало, и горы и перевал закрылись белой завесой. Сильный дождь со снегопадом и туман не позволили брать перевал на следующий день. Вынужденные дневки и ночевки затянулись.

      Таежник постелил оленью шкуру на землю в чуме, готовился спать не одну ночь. Под шум дождя достал мех, когти, клаки и сухожилия зверей, чтобы дождливым днем мастерить из них Священный амулет Открытый Перевал. Таежник думал, как безопасно перевалить через перевал в долину реки Уда и образ амулета приходил ему в сновидениях. Дождливым утром и днем воплощал видения, добавляя яркие детали в рисунок амулета. Таежник помнил оленя, как теленком он родится раньше, он боялся, что замерзает и погибает от несвоевременного возвращение холода и снега, согревал его своим телом и дыханием. Вспоминал грустные глаза, в которых читалась ответственность, что он бережно вез зыбку с его маленьким ребенком по каменистым тропам через перевалы и выкармливал детей своим молоком. Зимой гнал с ним вместе соболя по первому снегу. Перевозил имущество во время кочевок на самых крутых гольцах в Саянах. Молча сутками, стоял привязанный без корма, не просил, есть и пить, когда таежник кутил с друзьями на Суглане. Радостно встречали Алактай и олень соленые руки таежника. Вспоминал, когда кочевал, клал маленького щенка за пазуху и так возил на олене. Когда щенок подрастал, его лучше кормил, чем себя. Для ребенка таежника собака заменяла няньку, держась за собаку, малыш учился ходить, собака охраняла и согревала его. Умный Алактàй не раз переводил через опасные перевалы по тропе таежника и оленя, если их накрывал, неожиданно туман, и тропу под ногами не было видно. Таежник любил преданного друга и надежного помощника, собаку, которою таежник не раз спасал из петли браконьера, когтей росомахи и всегда вовремя оказывал помощь. Умная собака привыкла к человеку, и бес слов понимала, то, что от него требовалось. Стала вожаком на стойбище, защищала оленей. Таежник гладил шерстяную всю в шрамах, морду преданного друга, а на шее поправил сплетенный из красных ленточек оберегающий амулет. Бродячий зверь, млея от улыбки и тепла сердца хозяина, ровно дышал и шевелил порванным ухом, излучая заряд хороших эмоций. Вспоминал общую радость, когда появлялось солнце. Рисунок Амулета напоминал раздумья на жизненном пути, и каждый новый день был началом новой кочевой жизни.

      Воздух, которым он дышал, становился целебным и вкусным, мох тундры, на которой лежал таежник, стал дорог ему, и амулет, что мастерили его руки, овеян поступками его и близких ему существ, красотой их сердец, накопленной временем: прошлым, настоящим и намеками о нашем будущем. Перевал открылся, сбрасывая с себя ночные грёзы. Непонятный этот скучный мир туманов и марева медленно растворялся в клочья. Алактàй чувствовал, в темноте кромешной манящий яркий блик. Медленно потягиваясь, просыпалось неженка утро с первым лучиком солнышка.

      - Лучезарное утро, просыпайся, открывай свои синие глазки. Пора вставать, - с нежностью произнес ласковый Алактàй.

      - Я немножко устала. Хотелось полежать и сладко мечтать, - призналось утро и порозовело.

      - Лучезарное утро не чувствуете приближение рассвета? - повторил чуть громче Алактàй. - Небо горит красноватым цветом.

      - Никогда не просплю, небесный лучик самый первый, - слегка испугалось лучезарное утро. - Я должна принести на перевал светлое настроение.

      После пробуждения лучезарное утро, мягко сливалось с дыханьем небес, теплыми лучами разливалось по белому ягелю перевала. Оно творило чудеса, чтобы па перевале было много воздуха и света. Лучезарное утро летело от одной горной вершине к другой вершине гор, от реки к другому ручью, как будто растворяясь в очень красивой сиреневой дымке.

      - Здравствуй, обворожительный перевал и тайга! Здравствуйте, очаровательные горы и облака! Встречайте красоту с открытой душой, я – очаровательное утро, и я вас люблю! - призналось сияющая золотым светом лучезарное утро.

      Лучезарное утро купалось в капельках росы, счастьем отражаясь, с удовольствием дышало свежестью тумана, наряжаясь, становилось ярко-розовым и открывало душистые лепестки венчиков цветков багульника. Утро нежным лучиком коснулось кочевника, он проснулся в хорошем настроении, радовался всему, что видел, всему, что их окружало. Амулет верного пути, окрасился в цвет пурпурно-алый. У Алактая и оленя заблестели глаза. Они не чувствовали своего величия, но умели отдавать утру лучи своих улыбок и душевное тепло, чтобы сохранилось в этом месте перевала таинственное очарование и неповторимый дух Райского уголка.

      - Проснитесь, чудесные горы! Открывайте великолепные виды и перевалы, я – лучезарное утро, несу ясный солнечный день! – пела одухотворенное утро, искрясь белизной и тихим, мягким светом.

Кастарма

Откуда течет ручей Кастарма торит тропу,
Любящий хозяйку домашний Северный олень,
Кочуя на новое пастбище рода Кара-Чогду,
И будет рев изюбрей и охота на горного гуся,
И на углях горячий с соленым молоком чайник,
И амулеты чистых мыслей и добрых пожеланий,
И ветки кедров тяжело повиснут от шишек,
Над душистым толстым слоем опавшей хвои,
В окружении ягеля, камней и созревшей шикши.

"Кастарма(Охотится на гусей). (Пишек.Нож) Тофалария".(Токуева Анна, род Кара-Чогду). Тофалары. Портрет. Живопись. Холст. Масло. 80-80 см.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Насечки созвездий

      Блеском снега перевала Кадыр-Орук ослепленная, на стойбище у каменных лучей Керексур, в высокогорной тундре в вершинах Саян, среди россыпей камней и ягеля, девушка рода Чогду нашла ветвь рога Северного оленя с расходящимися отростками. Острие ветви рога, было покрыто спиралевидным нарезным орнаментом, состоящим из мелких насечек. Олени, периодически сменяют рога, сбрасывая их ранней весной и вновь отрастающие к осени. Сброшенные рога, обычно уже частично обглоданы. Грызут рога медведи, полевки, белки. Собаки хорошо грызут рога, как кости или чтобы почистить зубы. Эти рога были необычны. Насечки на острие из рога Северного оленя с орнаментом созданы были с любовью. Вырезанные из рога оленя на тонком конце, широкие, косые поперечные нарезки, разделенные неравными промежутками, фигурками и выемками. Напоминая записи не только повседневной жизни. Это был амулет с точечным орнаментом на поверхности, отверстием для подвешивания и мелкими насечками, острие из рога Северного оленя со спиралевидным нарезным орнаментом.

      Рассматривая рисунок на рогах оленя, девушка осознала, эти надписи состоят из знаков, которые похожи на буквы алфавита и на символы одновременно. Воображение видело в насечках любовное письмо, где фиксировалась удачная охота, отел оленей, отметки светил, кочевки и созвездия. Сознательно выделялись линии направления и ямочки - точки созвездий.

      Воображение девушки видело тропы, воспоминания у кочевого костра и рассказ о жизни, написанный своеобразным языком. Внимательно всматриваясь в рисунок, девушка читала историю красивой таежной любви.

      Северный олень умный, выносливый и сильный, приспособленный к жизни в суровых просторах Центральных Саян. Его рога — Солнечная корона, знак счастья и всегда украшал стойбище рода. Поклоняясь небу или земле, добру или злу, в надежде или страхе, род девушки создавал обряды. Таежный кочевой оленевод почитал солнце, луну, звезды; растения, животных. Это почитание рождало веру в амулеты, из оленьего рога, как символ силы и долголетия, чистоты, света, жизнь, здоровье и возрождение. С момента весеннего равноденствия власть солнца с каждым днем начинала возрастать. Летние ночи становились короткие и смелая девушка рода Чогду пошла, охотиться, и увидела на золотисто -рододендровом участке горной тундры, стадо из пяти диких Северных оленей. Роду девушки нужен лучший олень, чтобы приручить его для обрядов добывания удачи. Девушка подкрадывались к стаду диких Северных оленей, накинув на себя шкуру волка, на которого олени не обращали внимания. Подбирались к добыче насколько возможно близко под прикрытием кустарника и против ветра. Она выбрала самого красивого, как солнце оленя. Девушка погналась, догнала его и привязала на рога ленточки материи. В бездонной вечности бескрайней бесконечности, в восходящем золоте солнца и серебре вечерей луны, они кочевали по тундре вдоль Черного Хана,по перевалам Обвалыг-Арт по Бедию и Хактыг-Хем и вдоль Шыйлашканныг-Хеми Соруга до прозрачных озер Эдер-Холь. В день летнего солнцестояния они перекочевали к своим родовым Святилищам в голубично- рододендровую тундру и в руках девушки Солнце-олень принял человеческий облик и получил имя Чары. В каменных лучах Керексур они любовались восходом солнца над горами Центральных Саян. Восхищаясь фантастической красотой сияющей звезды. Линии магнитного поля Солнца изгибались, и причудливо переплетаясь, создавая тропы для подъёма плазмы температурой в миллионы градусов в атмосферу Солнца в форме прекрасной короны напоминающей сплав драгоценных металлов. Олень долго гостил на стойбище рода девушки. Во время танца с девушкой Кыс, он превращался в оленя и обратно в юношу. Удивляя кочевых охотников.

      - Хочешь жить с нами жизнью вольного ветра? - спросил олень.

      Девушка согласилась. Любовь, пришла нежданно, как солнечный день. Вошла и робко встала в сердце, сразу закружила ошеломляя своими сюрпризами.

      - Мой любимый, я пополам разделю с тобою сердечко и небо. Любить тебя я буду всегда, - вздыхала девушка.

      Олень подарил ей очень ценную иглу, изготовленную из рога Северного оленя. Она сшила себе платье из шкуры оленя. Поспешила надеть эту одежду и превратилась в такого же оленя, как он; и вместе они побежали в вершины Саян. Они кочевали с горы на гору. На вершинах они окунулись в туманы, окутывающие ее теплое чувство. Он учил ее смотреть на ходу на звезды, что бы ни замечать землю и не отставать. Туман все равно не рассеивался, но сквозь него таинственно мерцали созвездия. Он оставлял следы на рогах, когда покусывали рога друг у друга. Отмечал на кончиках ее рогов звезды, под которыми они гуляли, чтобы она заблудилась и могла его найти. Стараясь держаться подальше от волков, отвлекаясь от реальных проблем, они красиво влюблялись, живописно страдали, и обретали райское звездное блаженство. У них не было друг от друга никаких тайн. Любовь изменила ее к лучшему. Она даже не подумала о расставании. Он спросил ее, не хочет ли она вернуться домой. От прошлого никуда не деться и она согласилась навестить свой род. И они побежали назад. Наконец они достигли места, где, впервые, увидели друг друга. Здесь девушка рода Чогду сняла одежду оленя и снова обрела человеческий облик. Рядом лежала ее охотничья шкура волка.

      - Не уходи, вольно кочуй со мною по тундре, - страстно молил ее Солнечный олень отражая в округлении глаз, гор свет и тени.

      - Останься в стаде домашних оленей, - молитвенно просила она, вдыхая свежий воздух гольца.

      С момента осеннего равноденствия, власть солнца с каждым днем уменьшалась. Саяны готовились к зиме. Собирались в стаи перелетные птицы и начинался листопад.На мгновение она подумала, что сама исполнитель главной роли. Ее собственная жизнь, позволит ей сохранить свое "я", оберегая желания и увлечения. Не стесняясь быть собой и заниматься тем, что нравится, отправилась к своему роду. Под грузом повседневных забот она вскоре стала сожалеть о потраченном зря времени на стойбище и стала чаше вспоминать совместные путешествия под звездами. Вспоминая милые слова Солнечного оленя. Судьба подбрасывала искушения, регулярно устраивая встречи с привлекательными поклонниками. Но девушка рода Чогду относилась к этому равнодушно. Она поняла, что действительно любит, и чувства нисколько не изменились.

      Солнце понизило полет своих светлых крыльев, над роскошью в снега одетых гор, в золотой красе очаровывая таежницу. В одиночестве девушка из рода Чогду рассматривала звездный путь на амулете, составляющий из созвездий суть их путешествия вдвоем с Солнечным оленем.

Чол

Важенка домашнего северного оленя,
Кочует вверх по янтарному ручью,
Ближе к плывущим облакам и вечному снегу,
Сближая оглушённую тишиной землю и небо,
Ощущая время бесконечным и неизменным.
Грея руки и чай с молоком у костра,
Чогду сквозь дымник в чуме кочевом,
Утром видят падающие звезды с небес,
Напоминая амулеты, о счастье вечном.

"Чол(Счастье). Тофалария".(Киштеева Раиса, род Чогду). Тофалары. Портрет. Живопись. Холст. Масло. 80-80 см.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

Тропа сердца

      Таежник Чогду верит в чистоту снегов, и в глубину небес бездонных, и в амулеты светлых снов, и в высоту гольцов покрытых галькой. И в тайну протоптанных в тайге счастливых троп. Мощенная камнем тропа шла по хребту Хан-Бургут. Она петляла по высокогорной тундре и огибала нависшие над скалами снежники. По берегам ручьев, бегущим с ледников, росли жарки, можжевельник, кедры, карликовая березка. Пели птицы. Воздух был наполнен чудесным ароматом Саган-Дайля.

      Таежник внимательно вглядывался в свою тропу. Она была каменистая и извилистая. Тропа шла и под гору и в горы. Упорно устремляясь вверх по крутизне по переплетающимся корням, цепляясь за изгибы сучков и ветвей. Подобно звериной, тропа петляла сквозь буреломы и чащи таежных дебрей. Под шквальным ветром и через потоки талой воды. Иногда она была чиста на альпийских лугах покрытых цветочным ковром. Тропа пробиралась вдоль отрогов гольцов, поросших густым кедрачом, мимо водопадов, застывших потоков льда, светящихся чистотой своих вод озер и рек. Терялась в болотах и каменистых осыпях. Преодолевала горные перевалы и бурные реки. По заснеженным сплетениям горных хребтов, через заломы, глубокие ущелья и каньоны, по покрытой мхами каменистой тундре, от чума к чуму, от стойбища к стойбищу. Па нее неожиданно крупными хлопьями валил снег. И мягко падала хвоя и прошлогодняя кедровая шишка. Встречались препятствия, валуны, каменные россыпи, туманы и заросли багульника, жимолости и курильского чая. Пугали дикие звери, росомаха, рысь, медведи и изюбры, да ещё и тучи сгустились так, что закрывали солнце и гольцы. Облака в небе были ниже тропы, а стихия бушевала над тропой. Шторм и грозные молнии стояли во тьме, и таежнику стало ужасно страшно. Состояние Тропы напомнило таежнику течение его жизни без любви. Таежник вспоминал Тофаларочку и молча, молился о ее счастье, прося священные Саяны вывести его из тьмы. Тянулась его нежная душа к свету и любви, и он сделал шаг навстречу вершинам. Взбирался, цеплялся за скалы таежник и делал остановки, присматривался к развилкам, принимал важнейшие решения, и пошла тропа к свету. Саян услышал его и вытащил из тьмы и осветил его рисунок жизни. Внутри сердца таежника наступил мир и покой, совесть стала чистой, и снаружи небо светлело, и видел впереди невероятную красоты местность, наполненную миром и покоем. Уходило время, дня сражение, ночи поражение, оставляя в сердце, нежное чувство и хорошее настроение. Радости блеск, живопись красок, в зеркальном отражении.

      Мир напоминал то, что он желал в мечтах и создавал в воображении таежника у кочевого костра на стойбище. Желание становились сильным, приходил выбор новой тропы, превратить все горы Священных Саян в удивительный прекрасный мир. Таежник выбирал в мыслях любовь, он осознал принципы и ценности преданности своей Тофаларочке. Мысли о любви приносили мир в ум, гармонию и делали таежника ищущим счастье. Вечное движение становилось смыслом жизни, через испытания и обновление. Если таежник выбирал в мыслях страх, не молился о счастье, тропа приводила таежника к жадности и недоверию. Тропа таежника выглядела гладкой, но трудно было идти и дышать до вершин. Он скользил и скатывался вниз, ноги тонули в вязком болоте, не имея опоры, рукам не за что было зацепиться. На мгновение забывал Тофаларочку и отходил сердцем от света, вновь погружался во тьму. На него смотрели пристально глаза любимой, отражением черной ночи и метели, бежали и улетали с каждым вздохом, в пространстве время с каждым выдохом. В игре теней, материи нетленной, на нежном лике, зрачки и блики, в них тайна в глубине, творца дыхание, радость созерцания, сияющее озарение, нетленные видения. Таежник проверял путь восхождения, и возвращался к вершинам духа мечтая познать мир, и взглянуть внутрь себя. Перед ним открывалось много направлений, он искал тропу к собственной сущности. Сердцем, выбирая тропу своей судьбы, верное направление в жизни. Немыслима таежная тропа без кочевого таежного оленевода, для него она становится смыслом жизни, стимулом к развитию и поиском счастья. Желая счастья Тофаларии, таежник не говорил много слов. Молчание быть частью молитвы к Священным Саянам. Тропа меняла направление и шла по Булгутуйскому хребту к истоку реки Хадама. Менялась жизнь и мысли таежника, тропа помогала в трудную минуту, уводила от преследования трудных воспоминаний. В минуты расставания с любимой, таежник уходил по тропе, словно в звездное небо уходит заблудившийся рассвет. Прощание с ним Тофалароки было очень нежно. Больно кочевать одному, без любимой. Он чувствовал, что виновен пред ней, вспоминая слова, голос и подаренный амулет. Глаза таежника застилали слёзы. Догоняли, торопливые мысли, пульсировала не унявшиеся в сердце тревога. Тяжело уходить от протянутых рук грусти тихой безмятежности. Необходимо было полностью постичь кочевой удел. В туманной Саянской дали, от одиночества амулет и образ Тофаларочки оберегал его до встречи. Не пугала боль разлуки. Таежник верил, что новая встреча жизнь вдохнет в отношения, в глаза сияние планет, в улыбку нежность лепестка, по челке дуновение ветерка. Тропа предназначала расставание, разлуку, но обещала встречу впереди, подарки с улыбками. Таежник охотился, промышлял много пушнины, имел хороший чум, оленей, преданных собак, охотничьи угодья и уважение. Старался, стремясь к этому, трудился без отдыха, но не стал счастливее. Знал, что деньги позволяют покупать необходимое, чум укроет от холода и непогоды, олень везет, куда надо по тропе, а уважение его рода в тайге и на Суглане. В заповедной чистоте, не тронутой преобразованиями кедры падали от старости, блестели жемчугом снега гольцов и золотился соболь, и он понял, что деньги нельзя кушать. Жадность и неверие не есть его путь, не его счастье. По таежным тропам трудно ходить, но на них свободно, легко и счастливо дышится влюбленным. Мудрость пришла не сразу, нужно было у Священных Саян просить это счастье.

      Покидая уютный чум, спокойный мир стойбища, прошлое заставляло таежника тяжело признаваться себе, что он учился расставаться с любимыми, всегда по капле, по чуть-чуть, и не мог к этому привыкнуть никогда. Всегда болело и ныло сердце за жизнь его рода. Тропа не давала повторений свиданья, минутам счастья, мигу волнения. Сердце таежника билось над облаками в синей вышине, страдало и верило влюблено. Милая Тофа, как далекая звезда, всегда была в груди таежник и ждала его. Он жил, чтобы встречаться, и расставаться. Вновь в Тофаларочку влюблялся, чтоб возвращаться. И каждая их кочевая встреча, это встреча навсегда, до конца, на века.

      В поисках таежного счастья, таежник ступал по Тропе Сердца, с надеждой на то, что такой путь станет и в будущем судьбой его рода. На звездных тропах искал таежник свой жизненный рисунок, познать стремился себя и мир и среди суеты сует нашел ответ. Кочевого таежного оленевода по тропам ведет вперед любовь к вольным просторам, в вечном движении зажигая новый рассвет.